Я люблю Вегас

К счастью, полсотни незнакомцев, заполонивших сьют, в мою комнату не проникли, и я издала вздох облегчения, закрыв дверь и отрезав себя от пьяного безумия в гостиной.

– Убежище, – выдохнула я, проверяя сообщения на местном телефоне. Ничего. Я не знала, грустить или радоваться. Игнорируя совет Джеймса, я набрала номер Алекса, но сразу попала на автоответчик.

– Это я, звоню сказать… – Потеря мобильника в фонтане «Белладжио» стала просто удачей. Не припомню ни единого случая, когда звонок без заранее подготовленного текста в руке приводил к хорошим результатам. Исключений не было. – Я звоню сказать «спокойной ночи». Вот. Спокойной ночи. Завтра поговорим.

Нажав отбой, я легла на кровать, пытаясь выбросить из головы круговерть сегодняшнего дня. Мягкий матрац поднялся мне навстречу, обнял и шепнул, что все будет хорошо. Вообще я планировала зайти в комнату, переодеться, найти какую-нибудь обувь и ехать в «Цезарь палас», где Джеймс обещал показаться. Но, приняв горизонтальное положение, я поняла, что никуда не поеду. В дверь постучали. Пусть заходит. Может, мне удастся убедить его прилечь – я меньше всего на свете хочу соблазнять махрового гея. Может, Джеймс и приляжет. А постель отличная.

– Я тут прилегла на секунду! – крикнула я. – Входи.

– Энджел, за что ты меня ненавидишь?

Здорово. Это не Джеймс, это Сэди – судя по голосу, пьяная, уставшая и взвинченная. Я и сама могла поставить галочки во всех трех квадратиках, поэтому совершенно не хотела с ней общаться.

– Ничего подобного. – Я перекатилась на кровати, уткнувшись лицом в мягчайшие хлопковые облака подушек, которых на постели было не меньше десятка. – Сэди, иди к гостям.

– Нет, ты меня ненавидишь. – Голос звучал все ближе, и матрац легко дрогнул. – Джен вечно рассказывает направо и налево, какая ты хорошая, но со мной ты ведешь себя как сволочь. Это все видят.

Ах, милая Дженни… В смысле Джен.

– Извини, я не хотела быть сволочью. – Мой ответ, наверное, не был особо убедителен, но я очень устала. И я действительно терпеть не могла Сэди. Возможно, именно это она и хотела услышать.

– Врешь. – Она пихала меня в плечо, пока я не села. – Отвечай, почему ты меня не любишь?

– Потому что ты не даешь мне спать.

– Я не уйду, пока ты со мной не поговоришь, – заявила Сэди. – Так что вставай, подъем.

С глубоким вздохом и почти нестерпимым желанием врезать ей подушкой я устроилась поудобнее. Сэди сидела на краешке кровати. В анораке поверх невыносимо обтягивающего платья, с забранными в хвост волосами, она раздражала меня меньше обычного. Более того, Сэди выглядела как девчонка. Если бы не удлиненные ресницы и фальшивый загар, она могла сойти за заурядную студентку редкой красоты. Эта мысль не прибавила во мне симпатии к ней.

– Ты завидуешь, да? – Она потрясла руками, и рукава анорака спустились до кистей. – Из-за этого все?

– Да твою ж мать, – не выдержала я. Эта зараза ничуть не смущается сокровенных тем. – Сколько раз ты об этом спрашивала?

– Ни разу, – удивилась Сэди. – У меня еще никогда не было соседки по квартире.

Я наморщила лоб:

– Это ты к чему?

Секунду мы пялились друг на друга, стараясь понять, что каждая из нас имела в виду.

– О-о-о, – громко рассмеялась Сэди. – Ты решила, я говорю о зависти ко мне вообще? Нет, я считаю, ты завидуешь мне и Дженни. Бесишься, что уже не ты делишь с ней квартиру.

– А-а-а… – протянула я, сообразив, что недооценивала Сэди. – Понятно. Да, немного завидую, наверное. – Или много. Или безумно. Так сильно, что при одной мысли об этом на языке ощущается горечь.

– Я знаю, что вы были очень близки, – сказала Сэди. – Джен по тебе скучает. Ты же ее, это, лучшая подруга, а не просто бывшая соседка.

М-да, проживание с моей закадычной подружкой явно сказалось на Сэди. Сидит в моей спальне, время за полночь, и читает очень похожую на речи Дженни нотацию. Наставница гордилась бы своей ученицей.

– А насчет зависти в целом не волнуйся, я давно привыкла. – Она держала руку над моей щиколоткой, словно боясь, что я ее укушу, если она меня коснется. На долю секунды я подумала – начала думать, – что эта девица, может, и не законченная сучка.

– Извини, если я была немного нелюбезной, – нашлась я. – Это оттого… Ну, мне показалось, что и ты меня не особенно жалуешь.

– Да нет. – Сэди резко выпрямилась и прыгнула рядом со мной на кровать. Она что, надолго тут устроилась? – В каком-то смысле ты удивительная. Джен о тебе рассказывала. А я просто большая стерва. Дай мне пинка под зад или игнорируй, как все остальные.

Я не сдержала смех. Сэди все прекрасно понимала, а я считала ее дурочкой.

– Кто тебя игнорирует, что за ерунда? – В рамках задушевных излияний двух подружек я неловко похлопала ее по плечу.

– Ой, да все. – Она перекатилась на спину и помахала мне рукой. Сэди действительно была очень хрупкой, а теперь еще и ее идеальной груди не стало видно. Внезапно я почувствовала острую необходимость обнять Сэди. – Таковы законы модельного мира: с тобой заговаривают, только когда от тебя что-то нужно.

Я с трудом удержалась, чтобы не изобразить игру на скрипке в такт мелопричитаниям.

– Это, конечно, не оправдание, но когда никто не слушает, привыкаешь приказывать, а не просить. – Музыка в гостиной почти заглушала негромкий самоанализ Сэди. – Со стороны кажется, я всегда получаю то, что хочу, но это не так.

Вряд ли она специально старалась меня пристыдить, но получилось это у нее лучше некуда.

– У меня мало подруг, не складываются отношения с парнями. Вечно выбираю не пойми кого, не иначе злой рок какой-то.

– Разве у тебя сейчас никого нет? – Я надеялась, что ее рассказы о сексе со звездами притупит внезапно возникшее чувство вины.

– После моего бойфренда у меня никого не было.

Блин.

– Он мне просто мозг вынес.

Еще раз блин.

– Ну скажи, насколько больным на голову надо быть, чтобы принципиально встречаться только с моделями, но своей девушке с утра до вечера рассказывать, как он ее ненавидит за то, что она модель? Я, знаешь, так и не смогла разобраться в его логике.

Я невольно подумала, может, талия в двадцать три дюйма не стоит таких страданий?

– Ты счастливица, у тебя вот Алекс. Ему без разницы, есть у тебя работа или нет. Он тебя любую любит. Это в глаза бросается. – Громко всхлипнув, Сэди продолжала: – Не знаю, может, мне надо быть одной, пока не перестану быть стервой.

– Ладно, хватит. – Я не могла больше выносить самоуничижение модели, да и невесело слышать от кого-то, какая ты счастливая, если буквально несколько часов назад ты профукала свое счастье. – Если тебе не нравится такая жизнь, зачем ты продолжаешь работать моделью?

В Дженни Лопес могут играть и двое: в свое время я тоже кое-что усвоила.

– Отчего же, нравится, – медленно произнесла Сэди. – Мне чертовски повезло попасть в модельный бизнес, но я уже не так люблю свое дело, как раньше. Дженни каждое утро бежит в офис с улыбкой – бред какой-то. Видя, как ты расстраиваешься, что не удалось получить работу, я только удивлялась. Когда я сижу без дела, я бешусь, но не расстраиваюсь, наоборот, испытываю нечто вроде облегчения.

– Если бы ты не стала моделью, какую бы профессию выбрала? – Я сложила ладони домиком и заговорила, как Опра. – Если бы выбрала?

– Что-нибудь связанное с модой, – ответила Сэди не задумываясь. – Или визажем. Я бы с удовольствием выпустила свою линию косметики или писала о моде.

– А ты пишешь? – спросила я.

– Нет, – призналась она. – Но хотела бы попробовать.

– Попробуй лучше первые два варианта, – отозвалась я. Все равно если бы моя двенадцатилетняя кузина поделилась, что хочет стать космонавтом. Наивное прожектерство, но я знала, какие у Сэди связи. Дженни и Эрин работают с дюжиной крупнейших компаний в сфере красоты и моды; Сэди осуществит свою мечту в два счета, если захочет. – Жизнь слишком коротка, чтобы жить кое-как.

– Я никогда об этом не думала, – сказала она. – Наверное, поэтому я такая стерва.

– Я не думала о таких вещах, пока не познакомилась с Дженни. – Я впервые по-дружески обняла Сэди. – Ты в хороших руках.

– Пошли, выпьешь со мной. – Сэди соскочила с кровати.

– Слушай, я так устала. – Я зевнула для убедительности. – Может, я посплю?

– Ни за что, это наша последняя ночь в Вегасе! – Сэди сбросила анорак на пол и, извиваясь, поправила платье. – Ты слышишь? Я умею настоять на своем!

– Тогда это будет для тебя полезным уроком. – Я повернулась на живот и зарылась лицом в подушки. Кайф. – Я свою норму добрых дел на сегодня выполнила.

С негромким лошадиным ржанием Сэди покинула комнату, даже не хлопнув дверью. Я улыбнулась – широкой, полупьяной, совершенно измученной улыбкой. Улыбкой человека, пережившего один из худших дней своей жизни, который, к счастью, позади. Когда я проснусь, будет уже завтра и тяжелее, чем сегодня, точно не будет.

Но дверь открылась снова. Черт, я так и знала, что от Сэди непросто отделаться.

– А ну слезай с кровати, Кларк!

Она вернулась с подкреплением в виде Джеймса.

– Я не позволю тебе сбежать и хандрить. – Он барабанил по моей спине, пока я не перевернулась. – Ты находишься в стране плохих решений. Нельзя наказывать себя за то, что случилось в Вегасе, пока не приедешь домой. Здесь ты должна веселиться, нравится тебе или нет.

– Может, самобичевание входит в мои понятия о развлечении, – пробурчала я. Иногда я так похожа на мать.

– Да черт тебя побери, женщина! – крикнул Джеймс. – Чего ты добьешься, валяясь тут в печали? Ничего! Либо оставайся здесь, окончательно испортив выходные, либо иди выпей еще, хоть и не хочется, и танцуй под музыку, которую ненавидишь, как все, ясно? Выбора нет. И не надейся, что я займусь с тобой сексом в одежде под песню Кэти Перри.

Мелькнувший в мыслях образ показался мне очень соблазнительным.

– Но я устала и, знаешь, не пятьдесят фунтов в рулетку проиграла. – Я попыталась отпихнуть его ногой, но Джеймс был значительно сильнее.

– Я однажды вышвырнул сто тысяч на вечеринке в Палмс, позволил нюхать кокс с моих сисек и сделал минет очень знаменитому актеру, который настаивал, что он вовсе не такой голубой, как все думают, – со счастливой физиономией вспоминал Джеймс. – Я проснулся посреди пустыни в открытом «мустанге» с тремя щенками и коробкой сырных крекеров на заднем сиденье. И все равно считаю Вегас хорошим местом.

– Красиво, – отозвалась я, борясь с желанием спросить имя того актера.

– А я однажды проснулась в Париже, – вставила Сэди.

– А где начала праздновать? – спросил Джеймс, пытаясь поднять меня с кровати. Я нарочно расслабилась, отказываясь облегчать ему задачу.

– В «Хард-рок кафе». – Сэди и не пыталась ему помочь.

– Тоже мне, даль, – презрительно бросил Джеймс.

– Я говорю про французский Париж. – Распустив волосы, она тряхнула головой.

Мы с Джеймсом молча переглянулись.

– Долго рассказывать. – Она уперлась руками в бока, скопировав позу Дженни. – Энджел Кларк, сейчас же слезай с кровати, прими это, выпей это и пошли это к черту, пока я не потеряла терпение.

Сэди действительно многому научилась у соседки по квартире.

– Так, ладно, встаю. – Я понуро встала у кровати, оглядев розовое потрепанное платье принцессы. – Но принимать ничего не буду. Ты – пожалуйста, что хочешь, но я на втором курсе института попробовала шоколадное печенье с марихуаной и целую ночь пыталась приготовить яичницу, а к утру позвонила матери и пожаловалась, что у меня от голода живот сводит. Так что всё принимайте сами.

– Это кофеин. – Сэди впихнула мне в ладонь маленькую коричневую таблетку и банку «Ред булла». Завтрак чемпионов, ага. В час ночи. – За рогипнол Дженни меня бы убила.

– За рогипнол я бы тебя и сама убила, – возразила я, нехотя взяв таблетку. – Кстати, меня пугает, с какой легкостью ты об этом говоришь.

К кофеиновым добавкам я не прикасаюсь с третьего курса. Тот экспириенс обошелся мне малой кровью по сравнению с легким увлечением тяжелыми наркотиками. Но однажды Луиза нашла меня на углу у магазина в шесть утра, дрожащую и требующую, чтобы мне открыли, потому что если я не съем клубничный пирог, то умру. С лекарственными препаратами я не дружу, однако, вечная жертва коллективного давления, я выпила кофеиновую таблетку.

– Полдела сделано, – поздравила меня Сэди, протянув нечто черное и скользкое, напоминавшее дохлого тюленя. Страшно сексуально. – Надевай.

– А нельзя в джинсах? – попросила я. – Раз я уже выполнила твою самую дурацкую просьбу, можно не напяливать на меня прикид стриптизерши на похоронах?

– Это мое платье, – спокойно ответила Сэди, не обращая внимания на захохотавшего Джеймса. – «Винс». И оно потрясающее.

Взяв это кожаное кухонное полотенце, я подержала его перед собой.

– Я же в него не влезу! – Я была уверена, что озвучиваю очевидное.

– Оно тянется, – не сдавалась Сэди. – Примерь.

Утешаясь тем, что меня придется вырезать ножницами, когда платье намертво застрянет под мышками, я сбросила помятое розовое «Тиби» и решительно сунула голову в «Винс».

– Ты влезла! – захлопала в ладоши Сэди. – Видишь, тянется, как спандекс!

– Я дышать не могу! – Хватая воздух ртом, я опустила голову, чуть не уткнувшись в собственные груди, грозившие сосками выколоть глаза. – О, приветик!

– Ох, как вызывающе, – покачал головой Джеймс. – Мне очень нравится.

– Привет, стереотипный гей. – Я попыталась подать ему руку, но платье было слишком тесным для этого жеста. Рукава-фонарики перекрывали циркуляцию крови, гарантируя целую ночь пингвиньей походки и невозможность присесть. – Рада познакомиться, сегодня вечером я ваша ширма.

– Заткнись и подкрасься, – приказал он, отбирая у меня «Ред булл» и допивая банку залпом. – Выглядишь как не знаю что.

Раз мою косметику черти взяли, прихватив туфли Сэди и одолженный клатч, я позаимствовала у Дженни подводку для глаз и позволила Сэди вылить мне на волосы столько «Элнетта», что даже Долли Партон не решилась бы на это. Превращение из потерявшей товарный вид Бетти Дрейпер в Анджелину Джоли для бедных заняло менее пяти минут. Результат был потрясающий.