Я люблю Вегас

Когда я произнесла это вслух, мне стало интересно: а сколько можно заработать официанткой в мужском клубе? Все эти такси, шныряющие поблизости, с откровенно незаконными фотографиями Майкла Джордана – на официанток должен быть постоянный спрос.

– Оу. Правда?

М-да, видимо, мне не хватило убедительности.

– Правда! Сисси ненормальная, из меня эскорт ну совершенно никудышный.

– Верно, – с облегчением рассмеялась Сара. Я постаралась не обидеться. Но если мою колонку закрывают только поэтому, может, теперь ее не закроют? – Мне очень неловко – я хотела дождаться, пока все уляжется, и попросить вас писать что-нибудь вроде дневника «Дневной красавицы».

– Значит, мою колонку все-таки закрывают? – спросила я. Прощай, крохотный лучик надежды.

– Да. – Голос у Сары был виноватый, но грустно ей на самом деле не было. – Имейл тут ни при чем, все уже год тянется. Наша команда настаивает на обновлении.

– Вроде колонки, написанной эскорт-девицей?

– Ну, была такая идея.

И не вините меня за то, что я слегка вышла из себя.

– Но что-то обязательно появится, – пообещала Сара. – Только пока не знаю что.

– Ну что ж, хорошо. – Я кивнула Джеймсу, который появился из туалета очень расстроенный. – До свидания.

– Счастливого Рождества, – отозвалась Сара. – И если я вас еще не успела поздравить, с Новым годом.

– Спасибо. – Для меня снова забренчали колокольчики Рождества. – И вас тоже.

– Посещение сего заведения оказалось весьма неприятным. – Джеймс, казалось, никак не мог перестать потирать руки – прочь, прочь, проклятое пятно. – Давай двигать отсюда, а?

Мучимый похмельем Санта со своим потрепанным эльфом выписались из паршивого мотеля в девять утра и, щурясь, вышли на дневной свет. Стрип явно находился в нескольких милях отсюда: вдалеке мигали «Эскалибур» и «Луксор», но пустыня по-прежнему была красива, что вселяло надежду. Джеймс охлопал себя по карманам, задержав руку на нагрудном. Оттуда он извлек ключ с кольцом от проката машин «Энтерпрайз» и протянул его мне, требуя объяснений. Будучи в отличие от него в твердой памяти, я взяла ключ и нажала на кнопку брелока. Услышав писк с дальнего угла парковки, я посмотрела на Джеймса, приподняв бровь.

– Ты гений. – Он одобрительно хлопнул меня по заду и пошел по пыльному бетону. Только при ярком солнце Невады я разглядела, что швы на костюме Санты держатся на «липучке». Лас-Вегас: всегда на уровне.

– Рискну предположить: ты высадил меня у мотеля и продолжил веселиться? – Я скрестила руки на груди.

– Ох, блин. – Джеймс замер на месте, вздрогнув от груза навалившихся воспоминаний. – Нет, по-моему.

На заднем сиденье кабриолета валялись восемь коробок сырных чипсов, в переносках мирно спали трое прелестных щенков. На ярлычках красовались имена: Джим, Сэди и Энджел.

– Помни, Джим, – заявила я после минутной паузы, щенок по имени Джим тихо заскулил – Джим-Санта подхватил скулеж, – собака – это на всю жизнь, а не только на Рождество.

Битых две минуты я убеждала служащую ресепшена «Де Лухо» выдать мне новую карту-ключ от нашего сьюта. Я ее не виню, я бы тоже не дала ключ от роскошного номера бомжеватому эльфу. Однако я успешно ответила на проверочные вопросы, и у девушки не осталось выбора.

– Сообщения для меня были? – спросила я.

Она испуганно покачала головой.

– А, ну конечно, нет. – Я помахала картой-ключом. – Ладно, ничего. Спасибо. Я прослежу, чтобы Санта внес вас в список хороших девочек.

Консьержка нервно засмеялась, давя кнопки на невидимой консоли. Не дожидаясь, пока меня выведут из отеля, я быстро прошла через, к счастью, тихое казино в лифт и нетерпеливо застучала по кнопке «ПХ» пальцем с загубленным маникюром.

Открывая дверь, я ожидала увидеть бардак апокалипсических масштабов, но я недооценивала возможности и квалификацию гостиничных уборщиков Лас-Вегаса. В номере было пусто: ни людей, ни Санты, ни проблем. Сьют выглядел в точности как в день нашего заселения – белоснежный, сверкающий и полный цветов. И в точности как в тот раз, у меня упало сердце при виде Сэди.

– Ну ты, блин, даешь. – Она с трудом подняла голову с дивана. – Что с тобой случилось?

Она по-прежнему была в своем белом платье-бандаже, но тянула скорее на продавца супермаркета, чем на супермодель. Заправленные за уши волосы спутаны, лицо бледное и осунувшееся. Я бы не предложила ей десять тысяч долларов за то, чтобы Сэди встала с постели[25]; я дала бы двадцать, лишь бы она лежала и не шевелилась.

– Я эльф. – Посмотрела я на свой наряд и снова на Сэди. Бархат, кстати, был очень приятного зеленого оттенка. Совсем как ее лицо. – А что здесь было?

– Не знаю. – Она уронила голову на диван. – Проснулась, а вокруг уборщицы бегают.

– А гостей кто выставил? – По белоснежному ковру за мной тянулась эльфийская цепочка грязных следов, но от усталости мне было наплевать. Моя мать сгорела бы за меня со стыда. Правда, я не собиралась ей об этом рассказывать.

– Я.