Я люблю Вегас

– Ты торчишь в своем красивом доме, с замечательным мужем, беременная первенцем, наверняка чудесным ребенком! По-моему, абсолютно справедливо, что ты там, а я три ночи буду накручивать вираж за виражом по Олтон-Тауэрс разврата!

Луиза тоже скорчила возмущенную мину. Проблема скайпа в том, что люди видят выражение твоего лица: очень трудно притворяться, будто тебя не бесит собеседник. С давней подругой мне удавалось поболтать/поныть/посплетничать по скайпу раз в две недели, а когда она залетела, мы перешли на еженедельные встречи. Я с болезненным удовольствием разглядывала ее живот. Луиза всегда была тощей – чтоб мне лопнуть, ни за что не пропущу такое. Вечером в понедельник я лежала у елки, поглядывая в окно на отвратительную погоду – дождь со снегом или снег с дождем – и отрывала картонную полоску с упаковки крекеров «Голдфиш». Дома Рождество означало бы пакет за пакетом «Мини-чеддарс», а «Голдфиш» больше всего напоминали «чеддарс». К тому же они в форме рыбок, а никто не любит необычные чипсы так, как я.

– Я, между прочим, надеялась, что в этом году ты приедешь домой, – надулась Луиза. – Ходить беременной хуже некуда: я толстая, плаксивая, совершенно трезвая. Представляешь Рождество без спиртного? Мои мать с отцом, родители Тима, Господи, я уже боюсь, твои приедут, а мне даже «Бейлиса» нельзя!

– Это лучший аргумент в пользу стерилизации, какой мне доводилось слышать, – отозвалась я. – А я собираюсь в Вегас. Ты все еще будешь с пузиком, когда я вернусь?

– Может, я все же выпью, – продолжала Луиза, постучав по животу кулаком. – Посмотрю, как ей понравится пара сладких вишен. Мое грудное молоко все равно на девяносто процентов будет состоять из совиньона.

– Моя мать поделится с тобой понюшкой крэка, – предположила я. – Или укольчиком метадона. По случаю Рождества.

– Нет! – Она отшатнулась от экрана. – Не верю, что твои мама с папой курят травку. Моя малышка тоже не верит, что твои родители курят анашу, а у нее еще и сознания нет!

Как – малышка? Я вскочила на ноги. Так у Луизы будет девочка? Как же я пропустила письмо?

– Малышка? – Я готова была постучать по экрану, чтобы привлечь внимание подруги. Иногда я забываю, что скайп не совсем то же самое, что соседский кот, вылизывающий задницу за моим окном: я разговариваю с женщиной, которая сидит за тысячи миль отсюда. – Значит, УЗИ показало у тебя девочку?

– Она никогда не была кем-то бесполым! Ты одна называешь ее дитем, – язвительно сказала Луиза. – Нет, мы УЗИ не делали и точно не знаем, просто материнская интуиция.

М-да. Я даже огорчилась.

Но ведь пока нет фотографии в фейсбуке, дите остается дитем, не правда ли?

– А признаки появились? – спросила я. – Симптомы всякие?

Беременность меня искренне ужасала, и я исподтишка забавлялась состоянием Луизы. Я считала беременность чем-то вроде изнурительного девятимесячного похмелья – тошнота, капризы, желание полежать и посидеть – и нападения лицехвата из «Чужих». Нечто живое внутри тебя! То, о чем ты не просила! Ну хорошо, признаю, с последним можно поспорить, но вы меня поняли. Никто не просыпается с мыслью: «Хочу, чтобы сегодня из моей вагины вылезло девятифунтовое орущее чудовище и два года цеплялось мне за сиськи». Дамочки думают – о-о, прелестные крошки. Им кажется, что они светятся счастьем. Они считают себя вправе занять последнее свободное место в метро. Они не задумываются о нескольких месяцах от и до – по крайней мере не так, как я. По мне, менструации – ежемесячное благословение, а не проклятие.

– Да. – Луиза сморщила нос. – Грудь жутко болит, и геморрой начинается. Но я все равно рада: через четыре месяца у меня будет настоящий младенец!

– Боже!..

– Я знаю.

Секунду мы пялились друг на друга в глазок. Я не знала, о чем думает Луиза, но готова была поспорить на кругленькую сумму, не о том случае, когда она завернула в одеяльце школьную морскую свинку, как ребенка, катала целый день в коляске, а потом уронила в пруд, пытаясь убаюкать.

– Так когда ты приезжаешь? – нарушила она молчание. Луизу невозможно заставить молчать дольше минуты, разве что закатить на ее свадьбе сцену и сломать руку жениху. В свою защиту добавлю – я сделала это всего однажды. – Я очень соскучилась.

– Если не улажу с визой, вернусь очень скоро и надолго, – пообещала я, связывая волосы в хвост – верный знак, что пора стричься, – и снова распуская их по плечам. – Помочь мне друзья не могут. Никто не хочет, чтобы я уезжала, но… По-моему, они относятся к моей проблеме не так серьезно, как могли бы.

Луиза изо всех сил старалась изобразить сочувствие, скрывая радость от перспективы заполучить дешевую няньку. Хотя младенца мне в жизни не доверят, даже через год. Вообще не доверят ничего ценного, даже коробку «Скай плюс» или айфон.

– Ты Алекса имеешь в виду? – спросила она. Я закусила губу. Луиза кивнула. – А ты с ним говорила?

Я молчала.