Я люблю тьму (СИ)

Абсолютно чёрные глаза мальчишки в темноте казались не глазами даже, а пустыми глазницами; может, он тоже не настоящий, как те чучела на деревьях? Так, кукла, и снова сейчас из–под кожи выбьются нитки.

— Тебе это снится, ты в курсе? Я не могу причинить вреда во сне. Даже если б захотел.

— А если мне это снится, то вали из моего сна. Я лучше чего–нибудь поинтересней посмотрю.

Я зажмурилась и представила, что кругом — залитые солнцем ромашковые поля, а облака почему–то розовые, как в рекламе сахарной ваты. Лес, однако, исчезать не торопился. Ночной гость — тоже.

— Ты что, не понимаешь? Обманывают тебя!

— Ля–ля–ля, я не слышу, — когда знаешь, что всё снится, уже как–то и бояться толком не получается. Только нет–нет, да и мелькнёт мысль: может, просочилась сквозь плотно закрытые окна какая–нибудь дрёма? Не–не, я ж занавески задёрнула…

— Да послушай ты! — черноглазый подошёл ближе. Нет уж, стой, где стоишь! А то проткну. Веткой, ага. Вот почему нельзя, как в кино, чтобы во сне подумал о чём–то, а оно — раз! — и у тебя в руках?

— Ты меняешься. Становишься злее, жёстче. Не замечаешь, что ли?

— Ну, меняюсь. Что с того–то? Плохо разве? — вот только чтения морали мне сейчас не хватало! Да ещё от кого — от человека, который чуть меня и Маланью грузовиком не переехал!

— Помолчи и выслушай уже! — нет, ты не подойдёшь, не подойдёшь, не подойдёшь! Я ткнула незваного гостя в живот веткой — а что, вдруг она от осины?

— Времени мало. С грузовиком — это не я был.

— Ага. Моя бабушка, наверное.

— Нет. Маланья. Она же сама всё выдумала, и тебя спасла–то для того, чтоб ты, идиотка, им доверяла! Думаешь, ты первая такая, обманутая? Да сотни таких! Уходи, пока не поздно. Вытянут из тебя всё, до капли, ни души, ни силы не оставят, будешь всю жизнь на посылках.

— Ага. Уйду. Вот прям щас, только шнурки поглажу.

А ведь говорили же мне — точно так всё и будет! Напугают сначала, потом чушь начнут нести, на свою сторону тащить. Только не предупреждали, что они, оказываются, и во снах настигнуть могут.

— Ты не убийца. Ты просто… потерялась. Как многие до тебя. Хватит трястись, не меня, говорю, бояться надо! — черноглазый протянул мне руку. — Ты, прежде чем в омут лезть, присмотрись хоть немного. Может, поймёшь чего.

— Сказала же — отстань! — точно, точно так! Сейчас будет мне гнать пургу; так и поверила! Светозар, Маланья, да даже вредная Стелла, все они в тысячи раз лучше, чем какой–то там незнакомец. А этот чего хочет?! Чтобы я снова, как раньше, ползала на коленях перед бабкой, и вякнуть боялась — тебе, жалкой такой, право голоса не положено!

А потом я проснулась от звонка в дверь.

Глава XXVII Забытый голос

Когда рано утром, да ещё после хорошего кошмара, к тебе в дом кто–то приходит, какая будет первая мысль? Правильно: зарыться с головой в одеяло и накрыться подушкой. А если вдруг кто под одеяло заглянет, так глаза вытаращить и сказать: «Тсс. Я гусеница, и скоро буду прекрасной бабочкой». Тогда пришедший решит, что ты долбанулась, и позволит спокойно спать дальше.

— Кто там? — увы, бабуля моего мнения касательно всяких там ходящих в гости по утрам не разделяла. И вот как мне объяснить, что там, за дверью, скорее всего, не безобидный Винни—Пух? Путайся теперь в одеяле, несись на помощь, Руську скидывай — вон, сволочь пушистая, в ногах пристроилась! Но неожиданно вместо привычного пощёлкивания многочисленных замков я услышала:

— Да–да, подождите, сейчас открою! Я не одета!

Пушистый ком, а ну посторонись! И нечего тут недовольно мяукать — я, может, твою шкурку спасаю. А то явится какой–нибудь не сильно добрый колдун, да и сделает из тебя воротник, а из бабули — чучело. С выпученными глазами, как у тех сов из сна.