Я люблю Париж

На следующее утро было трудно поверить в то, что на свете существует такая вещь, как перенапряжение. Приняв накануне твердое решение не вставать слишком поздно и не перепачкаться карандашом для бровей, я поднялась ни свет ни заря, сделала подобающий макияж и выбрала самую подходящую для «Белль» одежду — простое платье-рубашку нежно-голубого цвета, путь к которому указала мне Дженни, когда мы были в магазине винтажной одежды в Уильямсбурге. Держу пари, даже самой отъявленной модной стерве придется попотеть, чтобы отыскать в нем хоть один изъян. Бесполезно пытаться опознать дизайнера, потому что дело не в нем. И вообще меня не волнует, что эти девочки подумают о моем чувстве стиля. Мне все равно. Я ведь не собираюсь писать о последних тенденциях подиумов Милана, правильно? Кроме того, думала я, засовывая результаты своих вчерашних трудов в свою самую лучшую наистильнейшую сумочку ярко-голубого цвета от Марка Джейкобса (ну да, я немного беспокоилась), я смотрела «Дурнушку», а еще смотрела и читала «Дьявол носит „Прада“», и надеюсь, эти девочки не будут такими, как там. Да, Мэри слишком грубо отзывается о них, а сама при этом не вылезает из джинсов и кедов «Конверс». Наверное, она просто не переносит модниц. Так что, может, и проблем никаких нет. Кроме того, я под прикрытием Боба. Моего доброго друга Боба. Бобби-бобби-боп. Вот черт, совсем с ума сошла.

Напоследок посмотревшись в зеркало, я пригладила волосы и вытерла чуть размазавшуюся тушь. У меня все получится. Я писала для «Лук» целый год. У меня своя колонка в британском журнале. Господи, да я даже брала интервью у кинозвезды. А им нужен всего лишь путеводитель по Парижу. По городу, который вряд ли когда-нибудь в своей жизни посетит тот, кто читает их журнал. Все пройдет без сучка без задоринки. Это же просто ерунда.

— Ты что, это тебе не ерунда какая-нибудь, — гавкала на меня Донна Грегори, комкая мой анализ. — Читателей «Белль» не интересует какая-то банальная статья туриста с претензиями о посещении Эйфелевой башни или о прогулке на лодке по Сене. Наши читатели хотят знать все самые закрытые, самые модные, самые злачные места Парижа. Им неинтересно, где, по версии «Гридскиппера», можно раздобыть лучшие блинчики или какие парки входят в десятку самых живописных, по мнению «Тайм-аут».

Я заерзала на стуле. Насколько я успела заметить, за те десять минут, что я здесь торчу, Донна даже толком не посмотрела мой синопсис, тем не менее методично разносила его в пух и прах слово за словом.

— Почему ты решила, что должна писать для «Белль», Энджел? — спросила она.

— Ну, я…

— Нет, серьезно, что позволяет тебе думать, что ты… — она сделала паузу, протянув ко мне руки, и недвусмысленно взмахнула одной, проведя ею сверху вниз, чтобы я могла убедиться, что критике подвергается все, что касается меня, — что тебя можно допустить до работы в «Белль»?

Занавес. Допустить? Почему меня можно допустить?!

— Я жду ответа, — заявила Донна.

Нокаут.

А Донна не разменивается на телячьи нежности.

— Ну, может быть, мне и не приходилось раньше писать статьи о путешествиях, зато я писала о многих других вещах в своем блоге, а недавно брала интервью у Джеймса Джейкобса для «Иконы стиля», поэтому считаю, что могу заниматься такой работой, — протараторила я. На запредельной скорости. Моя уверенность в себе испарилась, и мне хотелось только выбежать из офиса, уткнуться в тарелку с шоколадным печеньем и рыдать, как и положено никудышной бесталанной пародии на человеческое существо, которую, по мнению Донны, я и представляла собой.

Справедливости ради надо сказать, что Донну нельзя было назвать гламурной матроной, которую ожидаешь увидеть за столом редактора модного ежемесячника. Начать хотя бы с того, что она была не такой уж статной, ее блестящие (ладно, очень блестящие) каштановые волосы были собраны в конский хвост, и на ней были надеты джинсы. Может, миниатюрные и дорогие, но все-таки джинсы. Но хотя она и не носила «Прада», она стремилась выставить себя дьяволом. С той самой секунды, как я переступила порог ее офиса, она только и делала, что оскорбляла меня на каждом шагу.

Во-первых, мне отказали в кофе, потому что я выглядела так, словно мне было необходимо выспаться, а, как мне было сказано, кофеин этому не поспособствует, а потом и в воде, когда я хотела пойти попить в туалет, потому что туалет — только для сотрудников. При этом подразумевалось, что я не сотрудник и никогда им не стану. Зато она предложила мне выпивать минимум два литра воды вне ее офиса, потому что выгляжу я старше тридцати. Когда я упомянула, что мне только двадцать семь, она прыснула и демонстративно прикрыла рот рукой.

Дрянь.

— Гм, я слышала о той статье для «Иконы стиля», — добавила она, пролистывая распечатанные электронные письма. — Это ты раскрыла всем глаза на то, что Джеймс Джейкобс гей, да?