Я люблю Голливуд

После неожиданно невеселого разговора с Луизой я направилась прямиком к кровати признаваться Алексу, что надумала лететь в Лос-Анджелес. Сонная улыбка и «супер, привези мне оттуда что-нибудь без углеводов» не были, строго говоря, ответом, на который я надеялась, но не могла же я допустить, чтобы паранойя моего красавца бой-френда оставила меня без Лос-Анджелеса. Признаюсь (и не раскрою особого секрета), я надеялась — он в штыки воспримет мой отъезд и перспективу общения с роскошным жеребцом с чудовищной репутацией в солнечном блестящем Голливуде и станет просить меня остаться, но не тут-то было — он просто принял мои слова к сведению, и все.

Хуже того, он всю неделю работал, и я его практически не видела. Рок-группа как раз приступила к записи очередного альбома, что вылилось в долгие часы взаперти в квартире и пару визитов ко мне посреди ночи с воспаленными глазами, новой песней и всем остальным, что вытекает из визита в два часа ночи. Само по себе это было неплохо, но бурные ночи и заполненные работой дни не лучшим образом сказалось на моей внешности. К пятнице Дженни выглядела как девушка из «Плейбоя» — сияющая загорелой отполированной кожей, с роскошными волосами, а я напоминала заключенную — зачуханная, опухшая и с темными кругами под глазами.

В восемь часов морозного утра Дженни нетерпеливо прыгала на углу, закутанная в утепленную парку и с огромными очками на носу, а я все никак не могла разжать прощальные объятия.

— Дай мне знать, когда доберешься. — Алекс потянул за длинную прядь моего каре, накручивая волосы на палец. — Пришли эсэмэс или еще что.

Я кивнула.

— Если только не придется в поте лица отмазывать вот эту от обвинений в сексуальном домогательстве. — Стоя на углу улицы, Дженни с двусмысленной улыбочкой читала свои эсэмэски. — Не исключено, что мне придется взять ее на поруки.

— Ну, лишь бы ты сама ни к кому не приставала, кроме меня. — Он наклонился для нежного поцелуя, его челка защекотала мой замерзший нос, и я чихнула. — Кстати, как ты относишься к сексу по телефону?

— Ты замерз, — сказала я, игнорируя его вопрос. — А Дженни вот-вот сядет в такси без меня. — «Кстати, я тебя люблю», — прибавила я про себя. — Ну ладно, я тебе позвоню.

— И будет секс по телефону, — невозмутимо кивнул он. — Не забудь, что там на три часа позже.

— Да ты в любом случае просыпаешься на три часа позже меня. — Я кивнула Дженни в знак того, что можно останавливать такси.

— Тогда это просто идеально для нас обоих. — Алекс протянул мне потертую кожаную дорожную сумку, которая выглядела положительно жалкой рядом с моей (вздох восхищения) сумочкой от Марка Джейкобса. Может, в Лос-Анджелесе она найдет себе товарку? — Станем первой парой с бурным междугородним романом.

— Ага, как скажешь. — Я попыталась выдавить смешок. Как можно доверять парню, болтающему такие глупости перед самой твоей посадкой в самолет! Господи, я должна это сказать. — Алекс!

— Энджел?

— Я… Я…

Я замолчала, не зная, чего жду. Алекс, как и следовало ожидать, уже дрожал, его дыхание клубилось между нами туманным облачком, руки были засунуты глубоко в карманы джинсов.

— Я вернусь в следующий понедельник. Не слишком-то привыкай к одиночеству.

Саркастические поздравления с находчивостью, Энджи, какой, оказывается, прекрасный пример сильной, современной женщины я собой являю!

— Ты уезжаешь всего на неделю, как-нибудь переживу. — Алекс поцеловал мой ледяной нос и захлопнул дверцу. — К тому же у нас остается секс по телефону.

— Ты действительно что-то смыслишь в сексе по телефону? — удивилась Дженни, когда мы отъехали.

— Отвяжись, — с удовольствием ответила я, глядя, как наш с Алексом дом исчезает из виду.

С самой первой секунды, едва мы сошли с трапа, стало очевидно — Калифорния очень отличается от Нью-Йорка. Двигаясь в сторону шоссе, я никак не могла поверить, что нахожусь в той же самой стране: широко раскинувшийся город, открытые автомобили, мчащиеся в обе стороны по скоростным шоссе, сверкающие центральные небоскребы, которые не стоят над душой и не давят на психику, и, о Господи, какое солнце!

Как я ни проклинала, как ни жаловалась на нью-йоркскую духоту, но однажды я проснулась, а лето кончилось. Подразнив пару недель мягчайшей, для легкого кардигана, осенью, природа напустила зимнюю стужу, когда нос при каждом вдохе обжигает огнем. И ведь не сказать, что Нью-Йорк не пытался меня порадовать — в магазинах появились симпатичные джемперы, подчеркивающие-достоинства-скрадывающие-недостатки плотные колготки и море вкуснейшего горячего шоколада, но к Рождеству, когда меня дважды чуть не завалило снегом и я осталась без замшевых ботиков, попав под непредсказанную грозу, я просто не знаю что отдала, бы за возможность немного погреться на солнышке. А оно вот где пряталось все это время — в Лос-Анджелесе!

— Господи Боже мой! — заморгала я.

— Да уж.

Дженни ободряюще похлопала меня по спине.

— Ты погляди, какое солнце!

Я обвела взглядом чистое ярко-синее небо.

— О да, — вздохнула подруга.

— В марте!

— Слушай, может, будем млеть молча?

— Дженни, смотри!