Я Кирпич (сказка-феникс)

Первое десантирование мы произвели в Лондоне, где только-только забрезжило утро, посреди Гайд-парка, под мелким моросящим дождем, но пробыли там недолго, минут пятнадцать, потому что Маше не терпелось в Рим, к Колизею! Однако и за это краткое прикосновение к английской действительности мы с Машей успели расшвырять по пустынному парку примерно с полмиллиона рублей российскими купюрами. Маша предположила, что мы обязательно облагодетельствуем кого-нибудь своей щедростью, я же был уверен, что лишь зададим дополнительной работы местным дворникам. Проверять не стали: Колизей — значит, Колизей! Банзай, право руля! На юг! И в Риме тоже было еще утро, но мы поленились дожидаться присутственного туристического времени, прошли в музей под открытым небом без очереди и без билетов, невидимые. Я сумел убедить Машу, что угрызения совести мы нейтрализуем позже, обильными подаяниями и благотворительными взносами, и она согласилась. Если говорить о Риме, то Маше больше всего понравился Ватикан и фонтан Треви, а мне… А мне больше всего нравилась Маша, и то, что она рядом.

Позавтракали мы во Флоренции, в трактире с незапоминающимся названием, на берегу местной реки, но в галерею Уфицци уже не пошли, потому что Маша, вся в нетерпении, стала тыкать меня в бок твердыми пальчиками и умоляюще шептать:

— В Париж! Динечка, скорее помчались в Париж! Мор и Букач меня стопудово поддерживают! Да, зайчики?

А "зайчикам" было чихать на все достопримечательности Европы и Азии, они и так были всем довольны, болтаясь неотлучно подле меня. Флоренция мне пришлась по душе, и я бы не возражал побродить там еще, но если Париж — значит Париж, с нашим удовольствием!..

Мы сидели на ступеньках у подножия церкви Сакрё-Кёр, на Монмартре, и Маша вдруг расплакалась у меня на плече.

— Нет, нет, Динечка, наоборот! Все очень хорошо, не волнуйся. А просто я никогда не думала, что счастье может быть таким… таким долгим и беспрерывным!

Я ее утешал как мог, мороженым и поцелуями, понимая всем сердцем и усталость ее, и радость, и смятение…

Решено было заночевать в тайге, там как раз дело к полуночи движется, а потом еще куда-нибудь… куда глаза глядят. Сказано — сделано, прыг на ковер — и полетели!

Но по пути припарковались в родном Питере: Маше очень уж захотелось сводить меня в какую-то кофейню "колобковую"! И понятное дело: где мы с Машей, там и дополнительные сложности жизни с приключениями. В тесном вестибюле станции метро "Чернышевская" мы повстречали внушительную ватагу слепых детей, человек двадцать, с сопровождающими, конечно. Они смирно стояли и кого-то там ожидали, держа друг друга за руки. Люди, от рождения слепые, как правило, не могут и не умеют корректировать свою мимику согласно так называемой норме, поэтому выражение лица у любого из них выглядит не вполне естественным, и эта неестественность у каждого своя. А когда таких людей много собрано в одном месте — это выглядит нешуточным уродством.

— Нет, Диня, ты не прав! Отдавая должное твоей наблюдательности… Нельзя называть это уродством, нельзя, бесчеловечно! Диня… А ты можешь… помочь им?

— Как это?

— Вернуть им зрение.

— Вернуть не могу, они с рождения слепые, у них его не было.

— Не верти словами. Можешь сделать их зрячими? Диня?

Ну, что ты будешь делать! Ну как ей объяснить, что это не мои проблемы, что весь мир невозможно облагодетельствовать, и что у Отца только прибавится недовольства мною… за то, что вмешиваюсь и заморачиваюсь тем, чем никак бы не должен… Бесполезно оправдываться… потому что и Маша не создана влачить на себе мои заботы, хотя бы малую часть из них…

— Могу.

— Динечка, дорогой мой! Я тебя умоляю! Пожалуйста! Помоги!

— Ок. Только без слез, Машук, от твоих слез у меня у самого инвалидность разума развивается. Гм…

В вестибюле бабахнул резкий взрыв, сопровождаемый ярко-голубой вспышкой, полопались плафоны, споткнулись и застыли все три эскалатора! Началась ползучая паника в негустой тьме вестибюля и эскалаторной шахты, но очень быстро пошла на спад, потому что не было вокруг ни огня, ни дыма, ни криков боли. Аварийные гудки возвестили, что ситуация требует вмешательства и помощи со стороны спасательных служб. Тряхнуло зверски. Люди, стоявшие в вестибюле — все, кроме нас с Машей — дружно попадали на пол, как от землетрясения, но я без Машиных подсказок сделал так, чтобы ни у кого не было травм, кроме незначительных ушибов и царапин…

Паники не случилось, это хорошо, однако гвалт вокруг поднялся нешуточный, мы с Машей поспешили сбежать на улицу от этой суеты.

— Динечка, а зачем ты так?