Я хочу в школу

Женька даже отвернулся к окну, чтобы не отвлекать – хотя мог бы этого и не делать. Писать Молчун мог даже в переполненной комнате, когда пять человек заглядывают через плечо. Он почти сразу принялся молотить по клавиатуре. Женька стоял и смотрел в темноту. Время было не позднее – час семейных ужинов и просмотра любимого сериала. Или футбола. Хотя зимой ведь в футбол не играют? Значит, хоккея. Женьке вдруг стало интересно – может, начать за кого-нибудь болеть? Или лучше самому заняться спортом? К физкультуре в 34-й школе всегда относились серьезно, да и тренировали профессионалы (как только их заманили?). Женька вполне мог бы стать отличным бегуном. А лучше биатлонистом: на лыжах он всегда первенство школы брал, да и в тире не последним был. Да, биатлонистом лучше, их все знают и любят. Женька мог бы даже завоевать какую-нибудь медаль. Например, олимпийскую – а что? Плох тот спортсмен, который не хочет стать олимпийцем. То есть олимпиоником, олимпийцы – это боги. И тогда Вика увидит его в новостях…

– Готово! – сказал Молчун.

Женька с трудом вынырнул назад. Оборачиваться не стал, чтобы Молчун не заметил мечтательного выражения его лица.

– Читай!

– «Жень, давай, я про тебя напишу, – с трудом начал Молчун. – Ты пришел мне помочь, спасибо тебе за это. Мне это очень нужно…»

Молчун споткнулся и засопел.

– Давай-давай! – подбодрил его Женька. – Хорошо же получается! Ты главное не вдумывайся в текст. Просто читай и все!

Он услышал тяжелый вздох, покашливание и, наконец, сдавленный голос:

– «Хотя я не очень понимаю, зачем вообще говорить. Писать – это более ответственный и сложный процесс…»

Молчун говорил все медленнее и с все большим усилием. Он то и дело замолкал, и тогда приходилось его снова подбадривать и хвалить. Только к концу он, кажется, смог нащупать простой для себя тон – мерный и безжизненный.

– «Ты, пожалуйста, приходи ко мне еще. Один я не справлюсь. Хотя я понимаю, что для тебя важен не я… Ты просто хочешь быть хорошим, чтобы пережить предательство Вики…»

У Женьки внутри все похолодело и сжалось.

– «…а еще лучше – чтобы она заметила, какой ты хороший…»

Женя рывком развернулся к Молчуну.

– Ты! – сказал он сквозь зубы. – Заткнись! Это не твое дело, понял?! Мне на нее вообще плевать! Я для него стараюсь, а он лезет, куда не просят!

К своему ужасу, Женька понял, что перешел на визгливый базарный тон, но не мог сдержаться. Он бы и хуже вещей наговорил, если бы Молчун вдруг не просипел:

– Не надо… Или я тебя ударю…

Это была не угроза и даже не предупреждение. Молчун испугался. И Женьке стало страшно – он никогда не видел Молчуна таким. Впалыч предупреждал, но это всегда казалось перестраховкой: «Помните, что Артем не выносит грубого давления, может сорваться».

Неизвестно, подслушивала ли тетя Оля или она почуяла что-то неладное по Женькиному крику, но через секунду дверь в комнату распахнулась, впуская стремительную женщину.

– Артемка, – тихим голосом сказала она, – вот таблеточка, выпей, пожалуйста!

Молчун сидел, сведенный одной большой судорогой. Женька понял, что нужно срочно уходить.

По лестнице он почти бежал, успокаивая себя: «Сейчас Молчун выпьет таблетку, отойдет… а потом я с ним поговорю. Например, завтра».

Юля сидела на кровати и смотрела на себя в зеркало.

Вчера тренер по карате сказал, что она перегибает. Что это всего лишь спорт. И нельзя с помощью спорта решать свои внутренние проблемы.

Юлька, естественно, фыркнула презрительно, что, мол, нет у нее никаких проблем.

А какие проблемы?

Эля практически пляшет под ее дудку. Все остальные «овцы», то есть одноклассницы, в отсутствие вожака немедленно перегрызлись и разошлись. Пацаны считают Юльку своим парнем. Особенно после того, как она показали им пару приемов, а потом дала себя побороть.

Наивные как дети, честное слово!

Только Дима…

Да, пожалуй, Дима – это проблема. Он вчера догнал в парке и высказал все, что думает по поводу ее методов.

– Нормальные методы! – тут же взъелась Кошка. – Если они на это покупаются, значит, так им и надо!

– Ты думаешь, я не вижу, чего ты добиваешься? – заорал Дима. – Тебе Денис нужен, и ты идешь по головам. Тебе не стыдно? Тебе перед Впалычем не стыдно?

Кошка со всей дури влепила ему оплеуху – так, что очки полетели в сугроб. Дима даже не закрылся. Стоял, смотрел на нее, а на щеке наливалось красное пятно.

– Тебе стало легче? – спросил он.

Юлю затрясло. Она чувствовала себя сволочью, поднявшей руку на друга, но этот друг лез не в свое дело…

Так и не решив, что делать, Кошка развернулась и убежала.

На следующий день Дима пришел в класс с глубоким фиолетовым синяком на скуле. И без очков. Каждый раз, глядя на него, Кошка испытывала противные угрызения совести. Рука у нее была тяжелая.

Девчонки квохтали вокруг Димы, Алена смотрела на его скулу такими несчастными глазами, что Дима от смущения взбрыкнул и ей нахамил. Но Алена, вместо того чтоб обидеться, начала увиваться вокруг него с тройной энергией:

– А тебе без очков лучше! У тебя такие глаза красивые! Почему ты линзы не носишь?