Я хочу в школу

Димка почти уже начинал собирать Птиц, брал трубку, открывал адресную книгу… Но первой в списке шла Кошка. Она, конечно, не могла быть первой по алфавиту, и Дима специально вписал ее с двумя «а» в начале – «ааКошка». Он чаще всех ей звонил, она и в быстром наборе была на цифре 2 (единица по умолчанию автоответчик). Но сейчас Димка смотрел на «ааКошку» – и понимал, что никого он не соберет. Потому что все будет не так. Женька и слушать не станет. Анечка выслушает, но ничего не скажет. Молчуна вообще не отпустят никуда.

А Кошка начнет спорить, но не так, как при обсуждении проекта – когда от ее наездов и наскоков Димка только бодрился. Она начнет бить по больному, врать и передергивать. Если вообще придет.

Если вообще кто-нибудь придет.

Димка отложил телефон и уткнулся в учебник, где очень скучно и напыщенно рассказывалось о любви Пушкина и Натальи Гончаровой. И сразу вспомнилась поездка в Питер, экскурсия в домик Пушкина на Мойке, где им целый час рассказывали про смерть поэта. Почему-то исключительно про смерть, про последние дни, панихиду, похороны. Впечатлительная Анечка тогда вышла из музея с глазами, полными слез. Какая-то сердобольная тетенька испуганно спросила у Ани: «Девочка, что случилось?» И Анечка дрожащим голосом сообщила: «Пушкин умер!»

Кошка тогда так хохотала, что Димке пришлось ее отпаивать водой с газом, а Кошка пила, хохотала и икала…

Димка понял, что бессмысленно улыбается, глядя мимо учебника. Он спохватился, прогнал улыбку – надо было делать уроки.

Будильник сначала был выключен, а при повторном срабатывании отправился в стену, от соприкосновения с которой замолк навсегда. Женька не хотел идти ни в какую школу. Он решил заболеть. Просачковать. Не пойти – и все! Все четвертные у него уже проставлены, а видеть эту лживую физиономию… Женька спохватывался: это не Вика виновата, это он что-то не так сделал. Она просто не хотела ему говорить, боялась обидеть.

Женька перевернулся на другой бок, свернулся калачиком и накрылся одеялом. Когда-то давным-давно он так прятался от грозы у бабушки в доме.

Мама заходила пару раз, тихонько звала, но будить не стала. Ее всегда подтянутый и собранный сын забыл куртку в школе, не помнил, обедал ли он, да еще и будильниками швыряется. Наверное, мама даже заподозрила, что тут замешана девочка. Трудно сказать – у Женьки была очень тактичная мама. После трех робких попыток напомнить сыну о школе она плотно прикрыла дверь и дала ему уснуть.

Сон получился смутный и неприятный, Женька его не запомнил. Может быть, из-за способа, которым его из сна выдернули.

– Вставай, медведь, весну проспишь! – заорали над ухом и для убедительности ударили сверху подушкой.

Женька подскочил на кровати. Это была Кошка – кто же еще. И что самое интересное, это была та самая Кошка, с которой они могли моря переплыть и горы своротить (и однажды своротили – после неудачного моделирования сдвижки тектонических плит).

Кошка искрила энергией и хаотически перемещалась по комнате. В углу, чтобы не мешать перемещениям, терпеливо блестел очками Димка.

– Вставай, говорю! – не унималась Кошка. – Пролежни будут!

Женька вопросительно посмотрел на Димку как на более адекватного.

– Впалыч звонил, – пояснил тот. – Через час собрание в актовом зале. В нашем актовом зале!

Чувство было такое, как будто все вернулись с полярных экспедиций – народ шумел, бурлил и хлопал друг друга по спинам. Хотя все это время учились рядом, в соседних школах, но… Нет, это была другая планета. Много других планет, между которыми, конечно, существует межгалактическая связь, но это не то. И вообще, в командировке хорошо, а дома лучше.

Директор и Впалыч пришли вместе. По их лицам ничего было невозможно прочитать, и это сильно остудило пыл находящихся в зале. Они ждали радости, моря эмоций и праздничного фейерверка.

– Дорогие ребята! – начал Впалыч.

После чего встал, сел и, сцепив руки, уставился в стол.

Зал замер.

– Знаете, – тихо сказал Впалыч, – я два дня эту речь репетировал. Я ж психолог… Ну вы в курсе…

Такой тишины, какая воцарилась после этих слов, в этом зале не было никогда.

– Я все продумал. Я знаю, в какой последовательности вам нужно преподносить новости. Я консультировался…

Впалыч поднялся и прошел вперед.

– А сейчас я стою перед вами и понимаю, что все это сработает, конечно, но нам всем от этого не будет легче.

– Что? – выдохнула Лиза.

Высокая пятнадцатилетняя блондинка, лидер группы «Цветы», сидела в первом ряду и изо всех сил старалась не заплакать.

– Мне очень больно – сказал Впалыч, – но я вынужден вас огорчить. Нашей школы больше не будет.

– Нет! – пронеслось по залу.

А потом все заговорили разом. Кричали, что этого не может быть, что надо бороться, что нельзя сдаваться…

Анечка плакала, сидя на последнем ряду.

– Тихо! – сказал Михаил Александрович.

Все затихли.

– Родные вы мои… – сказал директор, – неужели вы думаете, что мы не боролись? Мы провели в министерстве всю четверть, мы не вылезали из кабинетов. Мы просили и умоляли. Мы предоставляли цифры и отчеты. Мы даже пытались взятку дать…

– Не взяли? – удивился Дима.