Я к Вам пишу...

В зале музыка, танцуют, а я в библиотеке ото всех укрылась. Так и просидела, пока гости не разъехались, тетушка меня после и ругала, и совестила, что и так из милости в доме князя какую неделю живем, и мол, негоже норов показывать, и умом-то я понимаю – права она, но поверьте, Роман Сергеевич, улыбаться сил не было. Слава Богу, Олюшка меня поняла, да и князь человек по натуре незлобивый и не тиран.

Погоды стоят слякотные, словно осень никак уходить не желает – дожди, да ветры сильные. Деревья голые на ветру ветвями качают – жуть берет, как мимо иду, и сырость кругом, запах нехороший – листьями прелыми да плесенью пахнет.

На Николу в Морской собор поеду, Угодника за вас просить. Тетушка сказывала, Святитель всем военным помогает, да и братец Ванечка завсегда с собой ладанку носил с Николой. Матушка ваша тоже молится, а Оленька давеча сказывала, Ивашевы к сыну в Сибирь посылали за согласием, и как он дал его, так и Высочайшее разрешение было для девицы.

Знаю, матушке Вашей надлежит писать о том, не мне, но коль скоро за меня просить некому, и лета мои дозволяют самой судьбу свою вершить, то «мне порукой Ваша честь, и смело ей себя вручаю», как писано у поэта Пушкина. То князь Львов третьего дня принес альманах литературный, и там стихи новые. Олюшка вслух читала, и мне слова те на душу легли, потому и запомнила.

Вы простите меня, Роман Сергеевич, что письмо таким грустным вышло, но и радость, она тоже придет, будем уповать, что скоро.

Верю я и надеюсь на то и ответа Вашего жду.

Варвара Белокриницкая.

Письмо четырнадцатое, к Нему

Сочельник 1831 года, Санкт-Петербург

Роман Сергеевич, друг любезный, пишу сейчас Вам и сама не верю, не до конца осознаю еще, что решилось, совсем решилось. Только дверь за фельдъегерем закрыла, и сразу Вам отписать, что все благополучно. Никола угодник помог, никак иначе. Воля Высочайшая на моем прошении изложена аккурат на Николин день. Потом, видно, в канцелярии задержали, пока оформили. Ехать, правда, сразу не велено – после Святок только подорожную выправят и остальные бумаги, но Государь и прогонные дарует и на прожитье две тысячи рублей. Век за него Бога молить буду.

Сочельник нынче, в храм пора собираться, там и матушку Вашу увижу, и непременно ее обрадую. Она слова не говорила, да видно было, как переживает.