Я из Железной бригады

Старый – это наш самый возрастной стрелок в отряде. Не долго думали, как прозвать. Вообще, с позывными вышел косяк с моей стороны. Когда я предложил короткие имена для быстрого общения и доклада, меня не поняли. Пояснил. Услышал в ответ, что мужики у меня не собаки, на клички откликаться. Предложили звать по именам. А как? У нас на шесть человек два Ивана, два Алексея, Петр да я, Коля. И как мне с ними общаться по именам? Разрулил. Объяснил просто, что в специальных войсках короткое имя, то есть позывной, еще заслужить нужно. Ну и главное, обещал, что так общаться будем только между собой. Себя я в первую очередь запретил звать благородием, ведь таковым не являлся. Просто тут так принято, солдаты, чтобы лишний раз не вызвать гнев какого-нибудь отмороженного командира, всех зовут благородиями, даже унтеров. Так вот Старый, Иван Копейкин, сорока четырех лет от роду, сейчас выполз из своего укрытия и ползет прямо к немецким заграждениям. Этот старикан у меня вообще кладезь жизненного опыта. Много в чем просветил меня, как о войне, так и о жизни. Рисковать им я не хотел, но тот сам в первых рядах рвался в бой каждый раз.

– Твою мать, чего он там придумал? – уже громче начал возмущаться я. Ведь сто раз оговаривали действия. Лишнее движение на позиции – и здравствуй, могила. Мы не для того сюда ползли несколько часов, чтобы вот так сдохнуть. Заметь его сейчас немцы, сразу ударят по переднему краю и нейтралке. А против снарядов у нас укрытий нет. А главное, будут знать о наших шевелениях, хрен больше проберешься, ждать будут.

Местность там, впереди слева, немного понижается, поэтому мне не было видно, к чему он там ползет и что задумал. Начав беспокоиться, вдруг вижу, как в мою сторону ползет еще один чудак на букву М. Этот ползет, как учил, медленно, осторожно, практически прилипая к земле. Левее меня находились трое, этот, как мне кажется, Лешка-Метла, Метелкин то есть. Парень он ловкий и шустрый, ростом с меня, а телом даже и пошире будет. Находился он ко мне ближе всех, видимо, Старый его и послал ко мне. Иначе на фига все ломать в первом же выходе?

– Какого… – начал я, но тут же осекся.

Молодой соскользнул ко мне в ямку и, вытерев рукавом лицо, начал говорить.

– Там это, командир, немцы выползли. Старый просил передать, что сам справится, но тебя велел предупредить.

– Какие немцы? – не понял я.

– Так эти самые, глазастые. Ползут себе, через свою колючку прошли, как будто ее и нет, и, значится, к нам. Мы-то думали, они как пластуны, к нам за «языком», а они вдруг раз, и пропали.

– Куда пропали? – начал терять терпение я.

– Так у них там тоже окопчик есть. Мне Старый жестами показал. – (Да, мы взяли себе в оборот несколько самых простых жестов, чтобы общаться на поле боя.) – Я к тебе. Хорошо суки устроились, там деревья сгоревшие навалены, вот там и сидят. Ящик с собой тащили, немаленький.

– Тьфу ты, выбрал себе место, – выругался я. Если бы лег чуть левее, сам бы все видел, а тут гадай теперь, справится Старый или нет. Ведь понятно, что этот старый рубака полез к ним и сейчас, возможно, рубится там сразу с двоими, и ведь не помочь никак.

– Так чего делать-то, командир? – Я предлагал звать по фамилии, Вороном то есть, но эти гаврики один черт зовут командиром.

– А чего тут сделаешь? Посылать к ним кого-то еще нет смысла. Или заметят с позиций, или… В общем так, если Старый не справится, то нам сейчас прилетит, ладно если его просто положат, а то возьмут в плен и… – Что и, я уточнять не стал. А вот если бог даст и Иван скрутит там двух гансиков, будет очень хорошо. – Дуй к себе, только так же, как ко мне полз, ясно?

– Ясно.

Парнишка устремился назад со скоростью рака. Аккуратно вползая и выползая из воронок, он то и дело пропадал из виду, но дополз тихо, я видел. Эх, как же хреново без раций…

«Так ведь это он мне чего-то семафорит!» – увидел я через несколько минут.

Парнишка сообщал, что все в порядке, значит, Старому удалось. Хотел попросить принести немецкий ящик, наверняка там рация или телефон, но передумал. Был бы пленный, другое дело, а так сразу раскусят, так что без самодеятельности. Рано пока таким заниматься, немец не дурак, да и я еще тот связист, это не «Северок».

Около десяти тридцати начался обстрел. Видимо, не дождавшись указаний от наблюдателей, фрицы открыли огонь по площадям. Лупили долго, час точно. Рядом со мной упали сразу два снаряда. Один левее и дальше за спину, а второй ближе к немецким позициям. У парней тоже земля на дыбы вставала, не знаю, живые ли хоть… Если честно, я уж и себя почти похоронил, все-таки снаряды – это не семечки.

Не успел отгреметь последний разрыв снаряда, как немцы начали выдвигаться от своих траншей к колючке. Минута, и в ограждении уже проделано отверстие, точнее снята какая-то его часть, а солдаты противника вовсю растекаются по нейтралке.

– Это чего же вы в атаку пошли? А хи-хи не хо-хо? – усмехнулся я.

Солдат было много, минимум рота идет, позади виднеются пулеметчики, с трудом тянущие свой MG.