Я из огненной деревни

Они ж работают – пришли исполнять «постановление» (как один из них сказал), «приказ», «план», а тут в прятки стали играть: один за другого, за мать дети прячутся. Ложитесь! Некогда тут!.. Вы не одни! Церемониться тут долго с вами!

Работают. И пишут отчёты – деловито-резвые, победные, подробные.

«Рота получила задание уничтожить расположенную к северо-востоку от Мокран дер. Заболотье и расстрелять население. Роте были прикомандированы: взвод Фрона из 9-й роты и 10 чел. бронеавтомобильного подразделения 10-го полка. 22 сентября 1942 г. около 18 час. 00 мин. 1, 2 и 3-й взводы достигли на своих машинах западного выезда из Мокран и соединились там с подразделениями, присланными для подкрепления. После краткого разъяснения обстановки и распределения сил в 23 час. 00 мин. рота выступила в направлении Заболотья…

23 сентября 1942 г. около 02 час. 00 мин. рота подошла к первым отдельно стоящим дворам Заболотья. В то время как главные силы двинулись дальше вглубь деревни, к территории оцепления, отдельные дворы были окружены выделенной для этого командой и жители выведены из домов. Таким образом, ещё до вступления в деревню было задержано около 25 мужчин и женщин. Живущему на хуторе старосте приказано было явиться в 05 час. 30 мин. к командиру роты, находившемуся у въезда в деревню. К этому времени всё внешнее оцепление было расставлено без особых происшествий.

Всё население во главе со старостой было согнано в школу, а одна команда тотчас же отправилась в выселки, расположенные в 7 км от деревни, с тем чтобы забрать жителей… Все остальные были разделены на 3 группы и расстреляны на месте казни…

Результаты операции следующие: расстреляно 289 чел., сожжён 151 двор, угнано 700 голов рогатого скота, 400 свиней, 400 овец и 70 лошадей…»[98]

Это пишет «наверх» командир 11-й роты 15-го полицейского охранного полка капитан Пельс. Совсем в стиле традиционного военного донесения – радостного, победного – с поля боя. Однако и с «психологией», как видите – этого от них, практиков, очевидно, ждут там, «наверху».

С «психологией» и с подчёркиванием, что целесообразно, а что нежелательно при таких операциях и какие неожиданности («особые случаи») встречаются, какие замечены слабые звенья в организации.

В отчёте капитана Каспера – командира 9-й роты того же 15-го полицейского полка, которая уничтожит деревню Борисовка, та же радость и гордость исполнителя, который знает, чего от него ждут высшие инстанции:

«С рассветом староста в Борисовке собрал всё население. После проверки населения, при содействии полиции безопасности из Дивина, 5 семей были переселены в Дивин. Остальные были расстреляны особо выделенной командой и похоронены в 500 м северо-восточнее Борисовки. Всего было расстреляно 169 чел., из них: 49 мужчин, 97 женщин и 23 ребенка… В общем было уничтожено: в самом населённом пункте – 12 деревенских дворов и 8 сараев, вне деревни – 67 хуторов… Приговоры о расстреле были приведены в исполнение только в полдень, к 1 часу дня вследствие приготовлений (рытьё могил)»[99].

Капитан Каспер услужливо засвидетельствовал, что решение высшего начальства о расправе оказалось вполне предусмотрительным, потому что при сожжении деревни «было точно установлено, что в некоторых зданиях происходили взрывы боевых припасов»[100]. Постройки сожгла 9-я рота 26 сентября, после разграбления имущества расстрелянных. Пожар был финалом бандитской расправы, так что «виновность» казнённых и ограбленных крестьян капитан «установил» на четвёртый день после их смерти. Он отвечал только за нарушение графика и эти нарушения разъяснял и обусловливал. Вообще мысли капитана Каспера занимал больше всего хозяйственный результат карательной экспедиции. Он внёс даже предложение, как усовершенствовать подобные мероприятия, и проявил хозяйскую заботу об имуществе, о «своих людях» – грабителях:

«Следует в будущем обязательно требовать, – советует капитан Каспер, – чтобы при подобных акциях присутствовал на месте районный уполномоченный по сельскому хозяйству, так как встречается много вопросов, которые могут быть выяснены только лично»[101].

Капитан Пельс более своих коллег уделил внимания вопросу о «вине» расстрелянных его 11-й ротой жителей деревни Заболотье. Искал же он доказательств виновности не перед расстрелом, а в ходе расстрела, и даже «нашёл» их, о чём и уведомил начальство в отчёте. Согласно его представлениям, невинный человек, оказавшийся перед дулом автомата, должен утерять власть над собой, если ж он сохраняет человеческое достоинство, значит – виновен.

«Казнь, – докладывает Пельс, – была произведена планомерно и без особых происшествий, если не считать одной попытки к бегству. Большинство жителей деревни сохраняло самообладание и шло навстречу вполне заслуженной судьбе, которая вследствие их нечистой совести не явилась для них неожиданностью»[102].