Я/Или ад

“Но почему “Гриша”?!..” — ошеломленно подумал Ихтеолус, непонимающе всматриваясь в большую бурую родинку на дряблой шее этого мерзкого женского субъекта.

— Кто ты? — машинально спросил он, удивляясь своему вяло прозвучавшему, слабому тенорку.

Субъект насупился в ответ, потом как-то натужно рассмеялся и издал новый членораздельный визг:

— Совсем взбесился, придурок, аааа???.. В дурдом поедешь, болван, болван!! С ума спятил, дуроебина хренова, аааа???.. В психушку; сейчас перевозку вызову, имбецил, дебил!! Я — Аглая.

“Жена, что ли… — пронеслось в ошарашенных происходящим мозгах Ихтеолуса. — Что же все это значит?.. Надо…”

— Ну ты, отброс, может, заткнешься и объяснишь мне… — решился Ихтеолус на ответную нападку, прозвучавшую, однако, достаточно пискляво и неубедительно. И тут же этот воистину человеческий отброс взорвался, словно разметаемый гранатой тюк с дерьмом, изрыгая из себя визжащую гнусь:

— Я тебе сейчас дам… как выражаться, ругаться, придурок! Ты у меня — оооо! — пулей вылетишь на хрен отсюдова, болван, болван!! Без костылей, сука, поползешь. Говном накормлю, аааа???..

Ихтеолус тут же усек очевидную бесполезность атак и как будто бы даже начал отдаленно припоминать эту Аглаю. Наверное, она была его женой. Но почему “Гриша”?!..

Он слегка приподнялся, упираясь локтем в постель, задумался, а затем как-то скорбно и жалобно спросил, вновь изумляясь собственной неубедительной писклявости:

— Кто я? Почему я здесь?.. Я… Я ничего не помню!

— Ну вот то-то же, — почему-то обрадовалась Аглая. — Ну, конечно же, не помнишь, не должен помнить! Ты же у нас, придурок, контуу-уженный, — нараспев произнесла она и как-то умильно улыбнулась. — Сейчас костылики… Ничего, ничего, я тебе напомню все, дуроебина хренова, все вспомнишь, болван, болван!!

— А нога? — спросил Ихтеолус.

— Противопехотная мина, как ты сам объяснил, придурок. Сейчас!

И Аглая злобно ушла, мягко затворив серую дверь.

Он лежал, слыша за стеной какие-то копошения и шевеления, и грустно размышлял о непонятном ему сейчас самом себе и о своем утраченном, вместе с памятью и ногой, предназначении. Мысли его постоянно упирались в некую наглядную пустоту, пронизавшую сейчас его личность, вместо нормального богатого жизненного багажа. Иногда мозги озарялись вспышками произошедших запутанных событий, но тут же все немедленно меркло, оставляя в самоощущении лишь призрачный привкус обмана и горечь. Время этого “эго” словно начиналось с полного нуля, который, однако, разродился вполне явленной убогой конкретностью неумолимого и неведомого отсчета. Вниз, вверх, внутрь?.. Вновь вошла Аглая, держащая деревянные костыли.

— На вот, — протянула она костыли Ихтеолусу. — И давай, давай, подъем, подъем!.. Нет у меня времени долго тут с тобой возиться, придурок! Вперед — я тебе там навалила — пожри, и — пшел, болван, болван!!

— Чтооо?.. — ошеломился Ихтеолус, беря костыли.

— Что слышал, кретин!.. Договаривались ведь только на одну ночь! Тоже не помнишь?.. Ничего. Сейчас вспомнишь, придурок, а нет, так мне это…

— Что такое! — пискнул Ихтеолус.

— Узнаешь, дебил, идиот. Короче, давай, я тебя жду на кухне, вонючка. Аааа???..

И, не дожидаясь ответа, Аглая вышла.

Совершенно обескураженный, Ихтеолус послушно уселся на кровати, взял костыли и попытался встать, абсолютно уже ничего не понимая в происходящем и почти ничего не помня о произошедшем. Руки у него, однако, оказались достаточно мускулистыми и цепкими, и он довольно легко дошел до двери, открыл ее, а потом, пройдя по небольшому коридорчику, оказался на маленькой дымной кухне, где за грязным столом уже восседала противная Аглая, перед которой стояла алюминиевая миска с какими-то отбросами. Сзади раздавался чуть слышный мелодичный свист.

— Жри, — злобно сказала Аглая, увидев вошедшего Ихтеолуса и зевнув. Свист сперва усилился, а затем плавно перешел в басовитые “ла-ла-ла”. Ихтеолус резко обернулся.

По коридорчику размеренно прошел мимо него, удаляясь, какой-то темноволосый высокий мужчина. Его голая мускулистая спина гармонично переходила в упругий задик, слегка прикрытый белыми трусами, который, образовывая две, похожие на издевательскую улыбку, складки, продолжался вниз длинными, стройными ногами, обутыми в мягкие тапочки. Мужчина шел в глубь квартиры, покачиваясь туда-сюда, и мягко продолжал про себя напевать что-то нежное и невразумительное, потом вдруг, словно почувствовав на себе пристальный взор, остановился, повернул назад свое ярко выраженное кавказское лицо, посмотрел на согбенную фигурку Ихтеолуса с костылями, как-то лениво ей подмигнул и пошел дальше.

— Кто это?.. — изумленно спросил Ихтеолус.

— Ну как кто! Как кто!!.. Вчера уже познакомился… придурок! Это — Альберт!

— Какой еще Альберт?..

Аглая истерически захохотала.

— Ты что, прикидываешься, овца, аааа???.. Сейчас вот как дам тебе промеж твоих культей, а Альбертик еще добавит. Давай жри скорее, и — вон отсюда, болван, паскуда!!