Я и ты

На очередном ужине в Домжуре, а мы частенько заглядывали с Мишуткой туда, благо рядом живем, к нам подошел один из многочисленных его приятелей, и они долго что-то обсуждали. Тот был уже навеселе, махнул еще фужер шампанского, который мы ему предложили (тут я составила ему компанию), и сообщил, что аккредитован на Московском международном кинофестивале, и не просто так, а назначен руководителем пресс-центра. Так что милости просим к нему в гости в гостиницу «Россия». Муж обычно не пропускал таких событий, ну и я, естественно, практически все стоящие фильмы тоже просматривала. Но тут неувязка вышла, мужа отправляли в очередную командировку как раз почти на все время фестиваля. Мишутка не пил, был за рулем, и мы отвезли приятеля к нему домой на Войковскую. По дороге бесились и хохмили, Мишутка вспомнил ходившую тогда шутку-прибаутку про моего нового знакомого:

– Знаешь, детка, у Мишки Паперно лучшая в мире сперма. Учти, дорогая.

Я, немного опьяневшая, воскликнула:

– Почему я должна учитывать, это тебе как раз надо учитывать!

Договорились, что Паперно, если не забудет, а он пребывал в таком состоянии, что это было вполне реально, мне позвонит и устроит пропуск или билеты на самые ходовые просмотры. Через несколько дней, к моему удивлению, в телефонной трубке я услышала голос тезки моего мужа. Паперно (молодец, не забыл мое имя) приглашал меня в ближайший выходной к себе в пресс-центр и обещал организовать аккредитацию. Уж я выфрантилась, как только могла. Из какой-то заграничной командировки муж привез мне джинсы, но не угадал с размером, совсем на девчонку, меньше моей, простите, жопы. Я лежа еле в них, как змея, вползала. На ножках тоже были босоножки из той же оперы, джинсовые, на платформе и высоченных каблуках. Батник яркого желтого цвета стягивал мой торс настолько, что не выдерживала пуговичка на груди и постоянно расстегивалась. Все это великолепие прикрывалось бархатным пиджачком черного цвета, плотно, по фигуре, прилегающим к телу. Моя пшеничная грива свежевымытых волос блестела на солнце и, подхваченная ветерком, бесилась на голове.

Торопясь к двенадцати часам, как было условлено, я вылетаю из квартиры и нос к носу сталкиваюсь со Славой. Что вам сказать? Я не просто так описала вам свой наряд, мне он казался неотразимым. Но все ведь познается в сравнении, так вот, в сравнении с Зайцевым я выглядела бледной букашкой. Я попала в облако запахов, которые он источал с головы до ног. А ведь свекровь в чем-то права, когда твердила про Славу: не наш он. Высокий, статный, с зеленым шелковым бантом-шарфом, завязанным на шее, он действительно выглядел как не наш. В Советском Союзе он был такой единственный, это точно. Все остальные детали одежды тоже были разных ярких цветов, начиная от бархатного ярко-желтого пиджака и голубых, обтягивающих стройные ноги джинсов и завершая неимоверными, какими-то очень мягкими штиблетами на тонкой платформе. Завидев меня, Слава, как обычно, не преминул обнять и поцеловать в обе щечки и принялся расточать комплименты:

– Олюнчик, ты великолепна! О, да ты подросла! Видишь, что значит каблук, вся фигура подтянулась, постройнела, а бюст как сразу заиграл!

В другое время, не скрою, мне бы все это льстило, но сейчас было не до ласковых слов.

– Славочка, боюсь не дойду на этих ходулях и в джинсах. Ни вздохнуть, ни выдохнуть, ноготь сломала, пока их напялила и застегнула.

– Терпи, я своим клиенткам твержу, когда они ноют, что красота требует жертв. Не хотите терпеть – будете, как совдеповки, квадратные. Притаскивают мне последний французский или итальянский журнал мод, тычут пальчиком и требуют: хотим вот это. А попробуй «это» натянуть на их толстенные задницы и разожратые животы! Коровы, что им может пойти? Ну ладно, я этих дур раздеваю, ставлю перед большим зеркалом, прикладываю ткани, пришпиливаю булавками вокруг, и они видят себя сами. Сразу затыкаются и просят сделать хоть что-нибудь. Жалеешь их, понимаешь: женщины, хотят выглядеть привлекательно, нравиться мужикам, и начинаешь кумекать. Тебе в метро?

– Нет, я пешком, в «Россию», на кинофестиваль, обещали аккредитовать или дать пропуск.

– Елки-палки, и я туда! Приятель только что звонил, его тоже пригласили, он пытался протиснуться, говорил, пропуск на входе в гостиницу, именной, но его даже не пустили на Красную площадь. Тройной кордон оцепления. Дохлое дело, боюсь, меня пошлют на три буквы, а тебя и на все пять.

Вот гад, этот Паперно, пригласил, а сам заранее знал, что без ксивы не пройти. Так и не попробую «лучшую в мире сперму», вдруг подумала я, и заржала. Слава не понял, пришлось ему рассказать всю эту историю про паперновскую драгоценность. Вместе посмеявшись, решили: не пробьемся, ну и черт с ним, зато прогуляемся, погода чудесная. Шедший нам навстречу или спешащий к метро люд, завидев такую сладкую парочку, шарахался от нас в сторону. Видно, в их глазах мы выглядели карикатурно, как стиляги, и тоже просились на страницы журнала «Крокодил».