Я и Он

– А чисто материальной выгодой, – ехидничает «он», – попросту говоря, будет режиссура? – Попросту говоря, да. Только не надо ничего упрощать.

– Почему это? – Потому что власть начинается там, где кончается просто болтовня.

– Какое мне дело до власти? Я твердо знаю одно.

– Что? – А то, что после шести месяцев воздержания ты подсовываешь мне старуху.

– Да какая она старуха? Вполне подходящий возраст.

– Во-во. Для кладбища.

– А хоть бы и так? – отвечаю я сквозь смех. – Не ты ли постоянно убеждал меня в том, что увядающая плоть зрелой женщины способна возбуждать не меньше, чем возбуждала ее же терпкая незрелость лет тридцать – сорок назад? Говорил ты это или не говорил? – Говорил, но… – Говорил. А когда я спросил тебя: «Никак на старушек потянуло?» – что ты мне ответил, помнишь? Ты ответил: «Ну, потянуло, а что тут такого?» – Не стану отрицать: было дело. Только многое зависит от обстоятельств. Скажем, в тот вечер, когда под столом ты взял Мафальду за руку, я сразу изготовился. Тогда, в силу обстоятельств, мне захотелось Мафальду. А теперь… – А теперь? – Теперь все как-то заранее известно. Запрограммировано. Да и делается ради одной практической пользы.

– Ну и тогда, если вдуматься, тоже была своя польза – цель, которой я добивался.

– Да, но это было чем-то новеньким. А любая новизна, как тебе известно, всегда кажется бескорыстной и ненадуманной.

– Слушай, может, хватить ворчать? Я же знаю, что ты и на этот раз покажешь класс. Разве нет?» Не отвечает. Все еще дуется на меня. Надо бы дать «ему» возможность излить чувства, а в остальном – довериться «его» неотразимой, почти машинальной готовности. Молча еду дальше. В темноте на дороге ослепительно вспыхивают фары, затем гаснут, снова зажигаются и совсем рядом проносятся мимо. На десятом километре мои фары выхватывают из мрачной размытой перспективы прямой участок черного асфальта, разделенного барьером с красными полосками светоотражающей разметки; а посредине этого участка, там, где к главной дороге примыкает поперечная, – сидящую на барьере женщину. Это проститутка. Одна нога свесилась, другая согнута и уперлась в перекладину. При ярком свете мимолетном замечаю, что на ней мини-юбка; мой взгляд скользит все выше и выше, как шпага, вонзается прямо у нее меж ног – в густую тень, а может, и не тень. Все это я отмечаю про себя с холодной ясностью, затем включаю ближний свет и прогоняю прочь дорогу, красные полосы разметки, асфальт, перекладину, барьер и женщину в сумерках ночи. «Он» тут же вопит нечеловеческим голосом: «- Назад, назад, давай!» Поначалу я, признаться, решил, что на кого-то наехал или что от машины отвалилась деталь. Но вскоре сообразил: я чуть было не упустил девицу на перекладине. Всего-то навсего. Как бы то ни было, даю задний ход: сейчас не стоит «его» сердить, ведь совсем скоро, на вечере у Протти, «он» должен оказать мне известную услугу. И все же я замечаю: «- Ты что, белены объелся? Подумаешь, какая-то шлюшка.

– Нет, она не похожа на других. Ты обратил внимание, как она сидела?» Вот она. Молодая – лет двадцати. Останавливаю машину и высовываюсь из окошка, чтобы получше ее рассмотреть. Брюнетка с черными, слегка раскосыми глазами, напоминающими две бойницы. Скуластое худое лицо, узкогубый рот и резко очерченный нос. Внешне – настоящая индианка. На голове молочно-белый берет, из-под которого торчат темные блестящие волосы. Я уже слишком долго стою, чтобы уехать просто так. Ладно, думаю: поторгуюсь с ней для вида, лишь бы не выводить «его» из себя. Однако не успеваю я и рта раскрыть, как «он» грубо приказывает: «- Нечего тут ля-ля разводить. Сажай ее в тачку и жми домой.

– Совсем, что ли, того? – Сказано тебе: нечего языком трепать! Хочешь, чтобы я участвовал в твоих шашнях с Мафальдой, – подавай мне эту девку, и без разговоров. Не то – шиш! – Что значит «шиш»? – Шиш тебе, а не Мафальда.

– Погоди, погоди. Уж не собираешься ли ты… – Прикинуться в решающий момент дохляком? Именно.

– Послушай, давай рассуждать здраво: ну, сделаю я потвоему, притащу эту деваху домой – и какой от тебя потом будет прок с Мафальдой? Смех, да и только.

– Спокуха: положись на меня».

Тяжелый случай: ярко выраженная мания величия. С чего начали, к тому и пришли. Сначала наобещает с три короба, а потом расхлебывай за него. Не колеблясь отвечаю: «- Даже и не заикайся.

– Ну будет тебе вместо Мафальды шиш с прицепом.

– Да ты сам рассуди… – Ха-ха-ха: рассуди! Судить да рядить – это по твоей части. А я для другого пригожусь».

Спорить не стану: рассуждать – действительно мое право, и я незамедлительно к нему прибегаю, заявляя с твердостью: «- Меня ждет Протти. Кроме того, твоя властность тоже не безгранична. Знай: сядешь с Мафальдой в лужу – все кончено, и в первую очередь для тебя, а проколешься с этой девкой – ни от кого не убудет – ни от меня, ни от тебя. Я не собираюсь рисковать. Поэтому предлагаю тебе: сейчас я дам этой римской индианке задаток и назначу ей встречу на потом, она пойдет у нас вторым номером, после Мафальды.

– На это я могу в свою очередь ответить: даже и не заикайся.