– Ты и впрямь думаешь, что в один прекрасный день я смогу считать себя революционным интеллигентом? Дошел! Сломленный, покорный, зачарованный, валяюсь у ног Маурицио! А он придавил мне голову каблуком. Чуть ли не радуясь своему отказу, я отказался от режиссуры. Теперь же слезно прошу оставить меня хотя бы подручным сценариста. Маурицио тем временем встал. Поправляя очки, он сдержанно замечает: – Это будет зависеть от тебя.
– Или от группы? – Нет, от тебя, только от тебя.
Я тоже встал. Маурицио кладет мне на плечо руку и добавляет: – Так что мне передать группе? Что ты требуешь обратно свои пять миллионов? Что больше не желаешь работать над сценарием? – Передай им, что я не стану забирать пять миллионов и что продолжу писать сценарий.
Мы смотрим друг на друга. Этакий стоп-кадр крупным планом в середине фильма: я пристально смотрю на Маурицио, Маурицио пристально смотрит на меня, рука Маурицио застыла на моем плече. В этом кадре запечатлен момент моего краха, а может, если придать значение едва заметной левитации, вызванной у «него» прикосновением руки Маурицио, моего окончательного совращения. Затем неподвижность рассеивается, кадр оживает, фильм снова приходит в движение.
Реплика Маурицио: – Когда же мы опять засядем за работу? – Хоть завтра.
– Ладно, давай завтра.
Я так рассеян, смущен, сбит с толку, что почти не замечаю, как выхожу с Маурицио в прихожую, а когда закрывается дверь, с удивлением обнаруживаю, что я один. Машинально иду в конец коридора, где зазвонил телефон. Снимаю трубку. Это Фауста. С ходу спрашивает меня: – Так что, мы едем вечером к Протти? – Я еду, а ты – нет.
– А почему я – нет? – Тебе лучше посидеть дома. Твое присутствие будет лишним. – Решил уединиться с Проттихой? – Так точно.
Долгое молчание. Наконец в трубке раздается жалобный вопрос: – После заедешь ко мне? Я «наверху». Весь день без вариантов копошился «внизу», сначала с Флавией, затем с Маурицио, и вот хоть теперь полегчало.
– На кой ляд я к тебе поеду? Этим делом я займусь с Мафальдой, так что можешь губы не раскатывать.
– Почему ты такой злой, такой жестокий? Может, мне просто захотелось побыть с тобой? Я же ни о чем тебя не прошу. Только будь со мной чуточку поласковей.
Чувствую, что поддаюсь соблазну и раскисаю. И все-таки отвечаю со злорадством: – Нечего, нечего, ложись спать, хватит зудеть. Созвонимся завтра.
– Пока.
– Пока.
Бедная Фауста!
Вечером того же дня еду в направлении виллы Протти и говорю «ему»: «- Видел? Вот что значит сублимация. Сначала Флавия заигрывает со мной, дразнит меня, делает вид, будто на все готова, но как только я даю тебе волю – шмяк! шмяк! – отвешивает пару таких затрещин, что хоть стой, хоть падай».
«Он» не отзывается. Настроение у «него» паршивое, я знаю. После прокола с Флавией предстоящее общение с Мафальдой лишь усиливает «его» недовольство. Тем более что, выходя из дома, я, так сказать, официально «ему» подтвердил: «- Час настал. На сегодняшний вечер я временно приостанавливаю мой «возвышенческий» эксперимент. У тебя будет возможность установить с Мафальдой, как ты выражаешься, «прямой контакт». Предоставляю тебе полную свободу действий, без каких-либо ограничений».
Это торжествующее заявление я попытался произнести с таинственным и многообещающим видом, точно отец, говорящий сыну: «Ты уже в том возрасте, когда я могу доверить тебе ключи от дома: на, держи и развлекайся за милую душу». Однако, судя по гробовому молчанию, с которым «он» воспринял мой посул, тот «его» нисколечко не прельстил. Хоть «он» меня и уверял, что возраст для «него» не имеет значения, перспектива установить с Мафальдой «прямой контакт», как видно, не очень-то «ему» улыбается. Желая понять, что скрывается под «его» молчанием, я настаиваю: «- Выходит, визит Флавии оказался самым настоящим уроком сублимации».
Задетый за живое, «он» наконец отзывается, точнее огрызается: «- И в чем, интересно знать, заключался этот урок? – В том, что Флавия предпочла низменному наслаждению, которое предлагал ей ты, возвышенное наслаждение, которое вытекало из отказа от самого наслаждения.
– Какое же можно испытывать наслаждение, отказываясь от наслаждения? – Наслаждение властью.
– Ну и где тут власть? – У тебя на бороде. В первую очередь это власть над тобой. А следовательно, и над остальными. Подчеркиваю: власть, а н е властность. Первая присуща «возвышенцам», вторая – «униженцам». Ты – существо властное, но именно потому, что ты такой властный, я начисто лишен всякой власти. Тебе интересно знать, в чем заключается урок Флавии? Отвечаю. Флавия поступилась своей властностью, но взамен обрела полную власть надо мной. Я же не отрекаюсь от властности, по крайней мере ты делаешь все, чтобы я не отрекся, и, естественно, теряю власть над Флавией. Коль скоро дело обстоит именно так, мне остается извлечь из моей властности хотя бы практическую пользу, иными словами, прибегнуть к твоим услугам ради чисто материальной выгоды. Вот и весь урок.