Я и мой капитан

Мне не хотелось разочаровывать Вику подвида Б, указывая на тот факт, что именно в ее провинции Россия одна из самых коррумпированных систем воспитания на Сол-3. По крайней мере, так говорилось в официальных докладах. К тому же своим молчанием я давал симбионту дополнительный стимул почувствовать ее превосходство, отчего расположение духа Виктории заметно улучшилось. Ее предрассудкам никак не могла воспрепятствовать критическая оценка реальности.

– Ладно, так как эти штуки работают? – Она указала на ячейки с «монетками».

– Вскрываешь защитную оболочку капсулы и прикасаешься к ней любой частью тела. Сознание переходит в… гм… «спасательную шлюпку», и та немедленно вылетает в направлении ближайшего твердого планетоида. Где ее и обнаружат поисковые дроиды, когда засекут сигнал с ее… хм… «маячка».

– Понятно, а как оно найдет ближайший планетоид?

Вике, похоже, этот разговор был интересен, меня же чуть вводил в смятение: «Не нарушу ли я закон о неразглашении?»

– Найдет, – отрубил я.

– А как монетка приземлится? – не унимался симбионт. – Она же сгорит в атмосфере! Так НАСА говорит!

Я не знал, кто такой «Наса», и на всякий случай дал команду процессору проверить, нет ли инородного существа на борту.

«Ответ отрицательный», – выдал мой электронный мозг.

«Я уже и сам догадался. Не мог сперва базу знаний по Сол проверить?! – прикрикнул на него я. – Создатель, я так параноиком стану!»

– Из того, что я имею право тебе сказать… – осторожно начал я.

– То есть из того, что я и так знаю или могу узнать, – оборвал меня симбионт.

– Да, так вот… Капсула является небольшой солнечной батареей, с помощью которой поддерживает заряд сознания. Во время посадки на планетоид использует собственную силу отталкивания, чтобы компенсировать притяжение планеты, если она обладает магнитным полем. При наличии атмосферы, – тут было очень трудно подбирать термины, но я тщательно выискивал их, – планирует в газообразных слоях, медленно опускаясь на поверхность.

– А если нет ни магнитного поля, ни атмосферы?

Честно говоря, такого вопроса от Вики я не ожидал. Я давно догадался, что астрофизика не является приоритетом в списке ее предпочтений.

– Тогда «монетка» выходит на стационарную орбиту и вращается там. Так как на подобных планетах вероятность обнаружения капсулы аборигенами ничтожно мала ввиду отсутствия этих самых аборигенов. Хотя бывают исключения.

– Все-таки нудный ты, Макс, – сказал симбионт, захлопнув отсек. – Нумизмат, блин! Где ножницы-то?

Отыскав в отделении для простейших мединструментов ножницы прямые остроконечные, симбионт прихватил заодно и ножницы нейрохирургические, мотивировав тем, что они больше подходят для ухода за ногтями. Я не спорил.

В рубке было тихо. Только из клетки с му’ум-рэками доносились едва слышные возня и рык. Вика сразу направилась к ним, извлекла того, что потемнее, и умостилась на своем ложе.

– Стоп, ты что собралась предпринять? – озабоченно спросил я.

– Надо его постричь, – без тени смущения заявил симбионт и занес свое орудие пыток над му’ум-рэком, – смотри, какой он лохматый!

– Не делай этого!

А я-то понадеялся, что самка прислушалась к моим рекомендациям укоротить собственные волокна.

– Почему?

– Так мы его не продадим, – пояснил я, – шерсть му’ум-рэка является органом осязания и питания одновременно. Через ворсинки существо поглощает пищу и воду. Если ты обрежешь их, твой «мумрик» погибнет. Не сразу, конечно, но в любом случае в таком виде его никто не купит.

– Я-а-а-сно… – Вика отложила ножницы и достала свой гребень. – Тогда я его причешу. Это хоть можно?

– Можно, только постарайся не вырывать его рецепторы клочьями, – посоветовал я.

Мой симбионт с усердием взялся за дело. Бережно водил расческой по внешнему покрову существа, улыбаясь во всю ширину мембран и приговаривая: «Хороший, мой хороший, я назову тебя Клубок».

– Ты хотела сказать Колобок? – подсказал я весьма популярное имя из земного фольклора. К тому же строение этого мифического персонажа наиболее точно соответствовало телу существа, если не принимать во внимание отсутствие у му’ум-рэка ротового отверстия и наличие меха.

– Нет, – любовно гладила сферу Вика, старательно избегая задевать расческой глазные яблоки, – Клубок, Клубочек…

К тому времени мой процессор нашел значение данного термина, и я склонен был согласиться с симбионтом.

– А второго как назовешь? – из чистого любопытства спросил я.

– Шарик, – мгновенно ответила Виктория подвида Б.

– Очень оригинально, – заверил я.

Прошел еще час. Я начал понемногу беспокоиться по поводу чрезмерной привязанности Виктории к своим «мумрикам». Симбионт непрерывно и поочередно гладил их, прижимая к груди, расчесывал, потом перекатывал по кровати, потом, налюбовавшись вдоволь, вновь брал на руки и опять расчесывал. Причем эта совершенно не поддающаяся осмыслению последовательность не то что не надоедала Вике, но даже доставляла ей необъяснимое наслаждение. И, видимо, не ей одной: шарообразные тварюки перестали урчать, издавая время от времени только тоненький писк: «Му-у-ум, му-у-ум».