Я и мой капитан

Симбионт перестал улавливать мои звуковые колебания, видимо вовсю представляя себя в новом ожерелье.

– Так мы договорились? – попытался я направить ее мысли в другое русло.

– А? – очнулась Ира. – О чем?

– Не называть никого гоблинами, медузами и тем более фантиками. Полагаю, тебе было бы неприятно, если бы тебя окрестили обезьяной.

– Да, хорошо. Но почему ты за эти «фантики» так зацепился-то?

– Потому что они из империи Бетельгейзе.

– И что?

– Они очень чувствительны к таким вещам, а еще влиятельны и грозны в военном плане. Их государство насчитывает более миллиона звездных систем. Ты же не хочешь спровоцировать международный конфликт?

– Ого! – удивилась самка. – А сколько в твоей Федерации планет?

– Восемьсот тысяч систем примерно. В основном станции, обитаемых планет значительно меньше.

– Ох… Восемьсот тысяч! – прошептал симбионт, откинувшись на спинку кресла. – Целой жизни не хватит, чтобы все это посмотреть…

Я не понимал, для чего самке понадобилось непременно побывать на каждой захудалой станции, но озвучивать не стал.

В отсутствие новых посетителей Ирина откровенно маялась за директорским столом, поэтому я предложил закругляться с приемом:

– Идем на корабль, тебе отдохнуть пора. Вряд ли кто-то еще сегодня придет.

Очутившись на борту, симбионт даже не пошел в свой отсек для прохождения обязательных водных процедур. Ира едва доплелась до кровати, бухнулась на нее, накрылась с головой своим чехлом два на два метра, затащив под покрывало сумочку. Потом долго барахталась, извиваясь всем телом под полотном, бубня: «Надо одеяло купить нормальное, колется, как рогожка, блин! И подушку…»

Что она там делает? Я с интересом следил за этим процессом, не имея ни малейшего понятия, что происходит. Наконец голова самки вынырнула из-под ткани, а следом и руки, и сумочка, которую Ира мостила под щеку. Только теперь до меня дошел смысл этой операции по переодеванию под одеялом, как и то, для чего симбионт оставил такую немилую его сердцу «оранжевую робу». Вместо того чтобы выбросить, самка использовала мой корабельный комбинезон в качестве пижамы!

– Ух… – сладко потянулась Ира, босыми ступнями вытолкнув сапоги из-под одеяла. – Так когда вылетаем, Макс?

– Через полтора местных суток, – ответил я.

– Почему так поздно? – зевнула самка.

– Хотелось бы дождаться Глюка. – Я действительно беспокоился. – Да и у тебя завтра свидание, если не передумаешь…

– С чего бы? – Ира отвернулась к стене, согнув биподы.

– Спокойной ночи, – пожелал я по-русски.

– И тебе… а, ну да… ты же не спишь… – донеслось до меня на грани слышимости. – Разбудишь там, когда…

Фу-ух. Наконец-то можно спокойно заняться сравнением цен на Дафтан с ценами на Бормотун. Я с облегчением взялся за дело. Вот, энергоблок ядерного реактора… вроде бы разница неплохая…

Утром Ира первым делом отправилась в душ, захватив сумочку, набитую нанотканью. Я забеспокоился, что симбионт начнет ее полоскать, и еще раз напомнил в микрофон, что это технологическим процессом не предусмотрено. Но самка лишь огрызнулась из отсека для симбионта в стиле: «Не лезь не в свое дело». И я перестал лезть. Мое ожидание продлилось около часа, пока Ирина не выскользнула из «раздевалки» в белом комбинезоне, купленном накануне.

Только теперь я понял, для чего ей была нужна «смена одежды»: самка модифицировала штанины до очень коротких шорт, едва прикрывавших ее тазобедренный сустав, а рукава и вовсе свела до полного ноля. Отчего была похожа сейчас на земную легкоатлетку в обтягивающей форме. И при этом постоянно жаловалась на невозможность сделать шлейки – даже наноткань имеет ограничения в упругости.

– Как тебе купальник? – спросила Ирина, позируя перед «зеркалом» рубки.

– Хороший, – заверил я, хотя ничего в этом не понимал, – белоснежный. Значит, ты решила все-таки сходить на пляж?

– Ага. – Симбионт критически осматривал заднюю поверхность комбинезона, на которой уже сделал глубокий вырез между лопаток до самой талии. – Только скажи честно, Макс: покатит такое?

Хм, честно…

– Выглядишь ты довольно гладко и обтекаемо, если смысл в этом, – осторожно начал я. – Но какой из меня советчик? К тому же тут принято купаться обнаженными. Расы четвертой ступени обычно не заморачиваются такими условностями, как костюмы для плавания.

– Нет, голой я в воду не полезу. Это уже слишком! – отрезала самка, продолжая вертеться так и эдак перед экраном, потом добавила заговорщицки: – А что, этот зеленый будет совсем без одежды? – И улыбнулась как-то хитро-любопытно.

– По-видимому, да.

– И ты совсем не ревнуешь? – подмигнула мне Ира.

– С чего бы?

– Ну ты понимаешь… – загадочно сказала самка, – слово за слово… туда-сюда…

Я не понимал: что еще за «туда-сюда»?

– Если ты о биологической совместимости видов, то вынужден тебя разочаровать.

– В смысле?

– Репродуктивный орган грумбриджийцев находится вовсе не в том месте, о котором, подозреваю, ты думаешь.

– А в каком? – Симбионта явно увлекло обсуждение анатомии Солн’гха и его вида.

– Там, где у землян располагается язык. Разве ты не заметила, насколько он у него длинный?