Я — Господь Бог

— Работал у нас один человек, у которого все лицо, голова и руки были покрыты шрамами. Настоящее чудовище. Все считали, что это следы от ожога.

Услышав эти слова, Рассел и Вивьен до боли отчетливо вспомнили другие. Слова в бредовом письме одного безумца другому.

Тротил и напалм, с которыми, на мою беду, пришлось слишком хорошо познакомиться…

Ньюборн опустил голову и посмотрел на свои руки, наверное, стесняясь того, что собирался сказать.

— Мы с братом прозвали его Призраком Стройки, по аналогии с Призраком Оперы.

— Имя помните?

— Нет, начисто забыл.

— Нет ли у вас копии платежных документов по зарплате?

— Прошло двадцать лет. Мы не обязаны хранить их так долго.

Вивьен заговорила самым доверительным тоном, каким только могла:

— Мистер Ньюборн, я не агент налоговой полиции. Я тут по причине исключительной важности. Любая деталь, даже самая незначительная, может быть существенна для нас.

Чак Ньюборн уступил и признался в прежних грехах своей фирмы.

— В ту пору, чтобы свести концы с концами, мы нанимали рабочих и без оформления. Теперь это уже невозможно, потому что у нас много крупных заказов, да и вообще нынче недопустимы подобные уловки. Но тогда нам приходилось идти на них, чтобы выжить. С этими людьми расплачивались без всякого оформления документов.

— Помните ли еще что-нибудь об этом человеке?

— Как-то отец рассказал за ужином, что, когда он пришел устраиваться на работу, запросил плату, которая показалась вполне подходящей, кроме того показал себя весьма толковым строителем. Пока они стояли и разговаривали, он тут же на глазок прикинул, сколько железа и цемента нужно для фундамента.

— А потом больше не работал у вас?

— Нет. Ушел сразу после окончания строительства дома Мисника.

Вивьен помолчала, снова давая собеседнику успокоиться, поскольку он, похоже, нервничал все сильнее.

— А что скажете о взрыве?

— Однажды ночью дом рухнул, погибли майор и вся его семья. Вернее было бы сказать, не рухнул, а сломался — просто аккуратно сложился, почти ничего не повредив вокруг.

Вивьен посмотрела на Рассела. Оба подумали об одном и том же. Этот человек с тем же дьявольским мастерством, с каким прикинул объем железа и цемента, подсчитал и количество взрывчатки. И нашел способ взорвать ее.

— Вы говорили тогда с полицией?

Осознание вины тенью легло на лицо Чака Ньюборна:

— Боюсь, что нет.

Причина была очевидна. Он только что изложил ее. Говорить об этом означало бы отдать себя в руки налоговой полиции с неизбежными последствиями. Вивьен почувствовала как ее охватил, словно порыв горячего ветра, гнев.

— И вам не пришло в голову, что в подобных обстоятельствах поведение этого человека по меньшей мере подозрительно?

Ньюборн опустил голову, не находя никакого приемлемого объяснения невольному укрывательству, в котором его только что уличили.

Вивьен вздохнула. Как и в случае с Кармен Монтесой, достала из бумажника визитку, написала на обороте номер своего мобильника и протянула Ньюборну:

— Пока все. Вот мои телефоны. Если вспомните что-нибудь, позвоните. В любое время.

Он взял визитку и некоторое время разглядывал, словно опасаясь увидеть вместо нее ордер на арест.

— Конечно, не беспокойтесь.

— До свиданья, мистер Ньюборн.

Попрощался он так тихо, что они едва расслышали.

Вивьен и Рассел направились к выходу. Оба не сомневались, что человек со следами ожогов на лице, которого в шутку прозвали Призраком Стройки, — это именно тот, кого они ищут.

Они направились к машине, оставив одного из владельцев «Ньюборн Бразерс» наедине с ощущением какой-то тяжелой вины, даже если он и не понимал, какой именно. Объяснение было бы очень простым, если бы только нашлось. Возможно, не столь же просто было бы принять его.

Если бы фирма «Ньюборн Бразерс» в свое время не экономила на расходах, этого человека взяли бы, и годы спустя, возможно, удалось бы спасти десятки жизней.

Глава 26

Рассел и Вивьен вышли на улицу. Небо снова стало голубым, и город скрыл удар, полученный ночью, пробками на дорогах и видимостью обычного дня. Мэдисон-Сквер-Парк выглядел как обычно в хороший весенний день. Грелись на солнышке пенсионеры, искали, где бы поднять ножку, собаки, гуляли мамы с детишками, слишком маленькими, чтобы ходить в школу, прогуливались подростки, слишком ленивые, чтобы сидеть на уроках.

В центре парка неподвижно стоял человек, загримированный под Статую Свободы, ожидая, что кто-нибудь бросит монету в жестянку возле него в благодарность за пару движений.

Вивьен смотрела на эту знакомую картину, и ей вдруг показалось, что, если кто-нибудь из этих людей в парке неожиданно обернется к ней, она увидит лицо, изуродованное шрамами.

Она остановила Рассела, уже подходившего к машине:

— Ты не проголодался?

— Да нет, пожалуй.

— Нам следовало бы перекусить. Сейчас можем себе это позволить, пока ждем от Белью результатов. Потом может не быть времени. По опыту могу заверить, что урчащий желудок не помогает сосредоточиться.