Я, Эрл и умирающая девушка

– Это называется «фо», – поведал мистер Маккарти, – вообще-то по-вьетнамски правильно произносить ближе к «фа».

– Дайте попробовать! – попросил Эрл.

– Нет, – отрезал Маккарти.

– Блин!

– Я не могу угощать учеников, – стал оправдываться Маккарти. – Это ужасно не одобряется администрацией. Чушь, конечно. Но, Эрл, могу порекомендовать тебе отличный вьетнамский ресторан, если хочешь: «Аромат Сайгона» Тхуэня в Лоренсвилле[7].

– Я не стану жрать в Лоренсвилле, – презрительно процедил Эрл.

– Эрл отказывается ехать в Лоренсвилль, – пояснил я. Уже давно я обнаружил, что порой при разговоре Эрла с кем-то другим прикольно описывать поведение Эрла, особенно если описание сводится просто к пересказу его реплик. Главная идея состоит в том, чтобы у Эрла был докучливый личный ассистент, на самом деле совершенно бесполезный.

– У меня нету таких бабок.

– У Эрла нет денег на подобные развлечения.

– Мне хотелося тута супчику спробовать.

– Эрл надеялся попробовать Вашего супа.

– Обломайся! – весело объявил мистер Маккарти, закрывая супницу. – Грег, дай мне факт.

– Э-э… Как и многие другие вьетнамские блюда, фо включает элементы французской кухни, в частности бульон, ведущий свое происхождение от консоме.

Стыдно признаться, но это я почерпнул на Кулинарном канале.

– ЧТИТЕ НАУКУ! – рявкнул мистер Маккарти. – Грег, ты просто монстр! – Он согнул правую руку в локте и шмякнул себя кулаком по бицепсу. – Так держать! – Он чудовищно перевозбудился, даже чуточку рычал: я уж думал, он нападет на меня, но учитель вместо этого повернулся к Эрлу:

– Эрл, если передумаешь, скажи Тхуэню, чтобы записал на счет мистера Маккарти, ладно?

– Лады.

– Фо у него в любом случае лучше моего.

– Лады.

– Путь добрый, молодые люди.

– До свиданья, мистер Маккарти.

Как только Маккарти ушел, мы, естественно, раздобыли бумажные стаканчики и плеснули себе того супчика. Он оказался вполне нормальным: как куриный, но со странными нотками, которые мы не могли распознать. Что-то чесночное и одновременно лакричное. В любом случае, в нем не было ничего психоделического. По крайней мере, поначалу.

Впервые я почувствовал себя странно, когда в ушах зазвенел звонок с последнего урока. Я встал, кровь прилила к голове, и перед глазами сомкнулась стена коричневого тумана – знаете, так иногда бывает, когда резко поднимаешься, – и мне пришлось замереть и ждать, пока это пройдет. При этом мои глаза были по-прежнему открыты и – так получилось – нацелены на Лив Райан, первую девушку в нашей школе, сделавшую пластическую операцию на носу. Точнее, они уперлись в ее буфера.

Из-за коричневой стены до меня долетело несколько слов Лив. Я прекрасно понимал, что это слова, но ни во что осмысленное они в голове не складывались.

Что за чертовщина?

– Грег, в чем дело, – повторила Лив, и на сей раз я смог понять, что она говорит. Выплыли из коричневого тумана и ее прелести.

– Кровь, – «объяснил» я. – У меня… э-э… в голове.

– Что?

– …ничего не видел, – мне было трудно говорить. Я начал осознавать, что выгляжу дебилом. И говорю в нос – словно 80 процентов моего лица занимал огромный раздувшийся нос.

– КровЬ уда^рила в гОЛОву, так чТо я ничеГО не _видел, – наконец выдал я, хотя, возможно, не сумел произнести все слова правильно и расставить их в нужном порядке.

– Грег, ты плохо выглядишь, – заметил кто-то.

– А ты не мог бы перестать на меня пялиться, – поджав губы, попросила Лив, и от ее слов мое сердце переполнилось ужасом.

– Мне надо идти, – пробормотал я. Понимая, что нужно взять сумку, я попытался пошевелить ногами.

И упал.

Наверное, вам не нужно рассказывать, что в школе Бенсона, как и в любой другой, нет и не может быть ничего смешнее, чем чье-нибудь падение. Смешно не в смысле «остроумно» или «тонко», просто школьники искренне считают: самое забавное, что только может сделать человек, – это упасть. Не знаю точно, почему это так, но это так. Народ буквально выходит из себя, когда видит, что кто-то упал. Иногда от смеха они и сами падают, и тогда вслед за ними само небо обрушивается на землю.

Короче, я упал. Обычный Я выкрутился бы, встав и поклонившись, или исполнив еще какой-то ироничный церемониал. Но тот Я чувствовал себя ужасно странно и не мог нормально соображать. «Все над тобой ржут, над тобой ржут, над тобой ржут», – говорил мне мой мозг – собака, нет чтобы сообщить важные сведения или придумать план действий. «А все потому, что ты грохнулся, как идиот, идиот, идиот!» Мозг явно работал с перебоями, и я запаниковал: схватив сумку, рванул к двери и упал второй раз.

Народ чуть не лопнул со смеху. Это же истинный дар Богов Комедии: пухлый паренек падает, вскакивает, с матюками бросается к двери и снова падает.