Я его достану!

– Поторапливайся, на время посмотри. Уже все Золушки передохли, а Жора, сама знаешь, совсем не принц.

Когда я, наконец, сдала заметку на редактуру, ощущение было, что из меня вынули все силы. Такое опустошение, хотелось в угол забиться, чтобы никто не видел и не трогал.

– Виолетта, я на телефоне, окей? Спущусь на улицу, воздухом подышу.

Она кивнула, не отрывая взгляда от монитора. Вот и славно, сейчас я больше всего хочу побыть одна. И точно, у подъезда никого не было. Первые пару минут.

– Привет! Что под крышей прячешься? Холодно же?

Елисеев аккуратно стряхнул капли с большого красивого зонта и встал рядом.

– Ты откуда?

– Кофе пил со знакомым, – коротко ответил Ваня. – Тебе Кощеева невеста спать не дает, а мне – тендер. С тех пор как мы написали про «Аркадию», про других претендентов достоверно ничего не известно. Шифруются.

– Значит, с источником встречался? – уточнила я. Источниками у нас называли всех, кто мог что-то рассказать, обычно то, что официально никто не мог или не хотел подтвердить.

– С ним. Так что у тебя случилось?

– Я знаю, на ком женится Кощей, но не могу об этом написать, – призналась я. К чему тут все эти тайны, борьба за эксклюзивы с коллегами, если настоящий соперник отнюдь не журналист.

– Ого! И на ком же? – Ваня заинтересованно посмотрел на меня и убрал с моего лица мокрую прядь волос. Легкое почти интимное касание пальцами моей кожи заставило вздрогнуть. И почему я сразу ему всего не рассказала, не доверилась ему? Он же мой друг, а я… Выпалила ему все, как ну духу.

– А ты оказывается, тихушница, Вась, не ожидал…

Он разочарованно посмотрел на меня, и от этого взгляда на душе стало еще противнее. Если в кабинете Жоры я чувствовала себя несправедливо обиженной, то сейчас словно сама предательство совершила. Похоже, Елисеев считал именно так.

– Мне казалось, что у нас другие, особенные отношения и я для тебя… – Он осекся и махнул рукой. – Ладно, проехали! Я ошибся.

– Постой, подожди! Все не так. Я…

– Что ты? Ты мне не доверяешь, вот и все. Тебе эксклюзив важнее меня. – Я схватила его за руку, но он мягко освободился. – Мне казалось, мы одинаково смотрим на мир, у нас столько общего…

Он развернулся и пошел в сторону от редакции, даже зонт не раскрыл.

Я побежала за ним, туфли тут же промокли насквозь, но меня это мало интересовало.

– Ты куда? Ты же на работу только вернулся.

– Просто погуляю немного, надо подумать. Ты иди, простудишься.

– Никуда я не пойду, пока мы не поговорим! Я то же самое чувствую. У меня ни с кем и никогда не было такого чувства, словно…

– …словно рядом родной человек, – продолжил Ваня, словно прочитав мои мысли. – И вот такое недоверие.

– Если бы я знала, что ты так обидишься, я бы…

– Я не обиделся. Мне просто больно…

– Обещаю, больше никаких секретов между нами! К черту их!

– К черту! – улыбнулся Ваня и обнял меня.

Глава 12

– Я не понимаю, что у тебя за график работы такой, Василиса? – Мама посмотрела на меня обеспокоенно и в то же время недоверчиво. – То спишь чуть ли не до полудня и только потом едешь в свою редакцию, то возвращаешься в одиннадцатом часу ночи и продолжаешь что-то строчить за компьютером. А сегодня? Василиса, это как вообще?!

Мама все свои тридцать пять лет трудового стажа провела на госслужбе с девяти утра до шести вечера. Перестройка, распад СССР, появление рыночной экономики, дефолты и кризисы – все это вообще никак не отразилось на мамином представлении о том, как надо работать. Иногда это становилось проблемой для меня. Как сейчас.

– Мам, в субботу тоже приходится работать, я уже объясняла. – Горячие сырники пахли так аппетитно, что продолжила я уже с набитым ртом: – Ярмарка сегодня, благотворительная, надо просто написать репортаж про открытие, взять несколько комментариев.

– Ты говоришь как заправский журналист. Вообще, очень изменилась, – отметила мама. – И когда ты вернешься?

– Не знаю, ярмарка до восьми сегодня…

– Вечером Влад должен зайти. – После этой фразы мама взяла мхатовскую паузу. Ну не зря же она в институте играла в драмкружке. Что-что, а обращать на себя внимание она прекрасно умела.

– Во сколько? – У меня не было времени играть в мамины игры. Ярмарка начиналась в девять утра, то есть через двадцать минут. Ее должен мэр открывать, а значит, будут важные гости, обязательно в статье его надо будет процитировать…

– В семь вечера, но он может тебя подождать…

– Ма! Он живет в квартире напротив! Я двадцать лет вижу его чуть ли не каждый день. Я не понимаю смысла в ваших с ним чаепитиях…

– После него ты ни с кем не встречалась, это значит, что у вас ничего еще не закончено!

– Это значит, что мне не нужны сейчас романы, мам! У меня банально нет на это времени.

– А этот мальчик? Иван, кажется. – Мама не сдавалась, хотя я упомянула Елисеева лишь однажды, кажется, как только на работу устроилась.