Читаем Я дрался в Афгане. Фронт без линии фронта полностью

Автомат всегда с собой должен был быть, а иной раз в сильную жару хотелось, чтобы был и второй. Объясню почему: в жару за сорок градусов ты берешь три маленьких рожка, снаряженных для ночной стрельбы трассерами (каждый пятый), которые сильно нагревали ствол, ведь никто не знал заранее, когда случится бой, и все: автомат начинает «плеваться» из-за перегрева ствола. Вот из-за этого некоторые ребята и прихватывали второй автомат, так как в нем действительно была острая необходимость. Поэтому если не думать, как стрелять и что может ждать тебя впереди, то ты рискуешь остаться перед душманами со штык-ножом. Поэтому у нас было неписаное правило: никогда не перегревай автомат. Если умеешь хорошо стрелять — долби короткими очередями или вовсе поставь на одиночный режим огня. Но это все приходило с годами, я мог ехать в Баглане и, увидев срубленные ветки и следы горелой резины, понять, что здесь была сеча, место опасное и надо быть настороже, салаги, конечно же, этой опасности не замечали и рисковали оказаться застигнутыми врасплох.

В Афганистане ведь не было ни одного километра железной дороги, и любые, даже самые крупногабаритные, грузы перевозились автомобильным транспортом. Врезались в память и огромные наливники «Татра», перевозившие кубометров по тридцать горючего. На них всегда было два человека: один — водитель, а второй сидел на специально отведенном месте сзади и, если машина вдруг останавливалась на подъеме, сразу спрыгивал и бросал под колеса противооткатные приспособления, иначе могла произойти серьезная авария.

— Быт был тяжелым?

— Далеко не легким. Когда нас вертолетами перебросили в Кундуз из Файзабада, встречавшие нас ребята сказали, что для нас уже готовы сорокаместные палатки с кроватями. Нашей радости не было предела! Мы заскочили в эти палатки, стали запрыгивать на еще не застеленные двухъярусные кровати с криками: «Моя! Моя!» Это было настоящее счастье!

В Афгане у меня даже не было возможности напечатать фотографии, так я вместе с письмами отправлял матери в Брянск негативы, она делала фотографии и присылала их обратно.

А какая все-таки там была красивая природа! Запомнились покрытые переливающимся ковром диких тюльпанов предгорные долины, они росли так плотно, что буквально кинуть иголку негде было: обязательно попадешь в тюльпан. И вот мы бежим по этому разноцветному ковру, топчем их своими сапогами. Остановишься на секунду, приподнимешь цветок с земли, несколько мгновений полюбуешься им, вдохнешь сладкий аромат — и вперед, дальше, надо спешить. Через горные гряды весной летели перелетные птицы, и вот сядет стая в предгорьях, а через хребты перемахнуть не может — слишком густой их опутывает туман, долго-долго эта стая кружит по долине, пока не найдет проход в облаках. Весной пишешь маме или девушке письмо и говоришь: мол, ждите журавлей, скоро к вам прилетят, а мы пока здесь еще послужим.

Народ, живший недалеко от Саланга, лепил свои жилища из глины, словно ласточки, эти домики буквально нависали над пропастью. Другое племя — белуджи — было с самого начала на нашей стороне, их женщины почти не носили паранджу и очень умело скакали на лошадях, но и они порой бывали враждебными: чужого не возьмут, но ничего своего ни за что никому не отдадут.

С питанием во время операций было тяжело, что-то нам сбрасывали с вертолетов. Скинули ужин и улетели, распределяйте, как хотите. Бригада почти всегда была разбросана на огромной площади, поэтому поесть могли далеко не все, остальные перебивались сухпайками, которые, кстати, первое время были по талону № 1 — это самый ерундовый общевойсковой набор продуктов: десантные «талон № 3» и «талон № 4» мы стали получать далеко не сразу. В такой ситуации приходилось искать фрукты или что-нибудь съестное у местных, хотя, если объедаться фруктами, можно было запросто поймать дизентерию.

Или вот такой пример: течет ручей, вода чистенькая, словно ключевая, только ты попил, поднимаешься на десять шагов вверх, а там полуразложившийся труп басмача. В таких случаях многих сразу начинало рвать.

— Родные сразу узнали о том, где вы служите?

— Мои родители узнали о том, что я в Афганистане, только в марте. Тогда отец написал мне, что еще к Новому году отправлял посылку, которая, не найдя адресата, вернулась обратно. И в этом письме отец мне дал намек, написав: «Сынок, а не там ли ты сейчас, о чем везде много говорят?» На это я ответил примерно следующее: «Батя, ты правильно думаешь». Ведь, как известно, вся почта из Афганистана проверялась спецслужбами, поэтому прямым текстом писать было нельзя. И только в апреле — мае я написал родным: «Привет из-за сороковых параллелей, где солнце в зените». Еще я отправлял в письмах лепестки красивых горных тюльпанов.

— Взаимовыручка была или каждый в первую очередь заботился о себе?

Перейти на страницу:

Все книги серии Чистилище Афгана и Чечни. Боевое применение

Я дрался в Афгане. Фронт без линии фронта
Я дрался в Афгане. Фронт без линии фронта

На Афганской войне не было линии фронта, но не было и тыла — смерть подстерегала здесь на каждом шагу, автоколонны зачастую несли не меньшие потери, чем штурмовые части, в засады и под обстрел попадали не только десантники и спецназ, но и «тыловики» — фронт был повсюду. И пусть наши войска не сидели в окопах, эта книга — настоящая «окопная правда» последней войны СССР — жесткая, кровавая, без прикрас и самоцензуры, — о том, каково это: ежеминутно ждать выстрела в спину и взрыва под ногами, быть прижатым огнем к земле, ловить пулю собственным телом и отстреливаться до последнего патрона, до последней гранаты, оставленной для себя в кармане самодельной «разгрузки»…В рассказах ветеранов-«афганцев» поражает многое — с одной стороны, непростительные стратегические ошибки, несоответствие наличных сил, вооружения и экипировки особенностям театра военных действий и характеру решаемых задач, ужасающе высокий уровень тяжелых инфекционных заболеваний, вызванных антисанитарией и отсутствием чистой питьевой воды; а с другой — великолепная организация боевой работы и взаимодействия родов войск, которая и не снилась нынешней РФ. Афганскую войну проиграла не Советская Армия, а политическое руководство СССР, попавшееся в американскую ловушку и втянувшее страну в многолетнюю бойню, победить в которой было невозможно.

Александр Александрович Ильюшечкин , Максим Сергеевич Северин

Биографии и Мемуары / Публицистика / Проза / Проза о войне / Военная проза / Документальное
Выжженное небо Афгана. Боевая авиация в Афганской войне
Выжженное небо Афгана. Боевая авиация в Афганской войне

Начавшись вводом «ограниченного контингента» советских войск, Афганская кампания быстро переросла в масштабную войну, потребовавшую активного применения боевой авиации. Фактически каждая операция сухопутных войск и спецназа проводилась при поддержке с воздуха, от вертолетов и транспортников до истребителей, истребителей-бомбардировщиков, разведчиков, штурмовиков; пришлось задействовать даже главную ударную силу стратегического назначения – тяжелые бомбардировщики. О размахе боевых действий говорят и цифры расхода боеприпасов, соизмеримые с показателями Великой Отечественной войны.Эта книга – первое серьезное исследование боевого применения советской авиации в Афганистане, основанное на ранее не публиковавшихся документах, секретных отчетах и закрытых материалах, а также воспоминаниях непосредственных участников событий и обобщающее бесценный боевой опыт последней войны СССР.

Виктор Юрьевич Марковский

Документальная литература / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии