Я должен все исправить

Настал день, и Тихонов поехал навстречу с Шестеревым. Фирма его находилась на территории крупного завода. Предприятие было акционерным обществом. Преобладающий пакет акций принадлежал государству, но оно в жизнь его никак не вмешивалось. Семен Владимирович не раз убеждался, что государство народ бросило. Отдельные дельцы, полузаконным образом прибравшие в свои руки «жирные куски» его собственности, могли делать все, что им хотелось. Примеров тому было много. Директор НИИ Станислав Васильевич, в котором раньше работал Тихонов, например, лишил государство преобладающего пакета акций за счет уменьшения их стоимости. Он каким-то образом передал львиную долю собственности института фирмам, которыми управляли его сыновья. Но это еще ничего — простое перераспределение. А вот на другом предприятии в ближайшем Подмосковье такое случилось, рассказывала Беатриса Викторовна, что трудно и представить. Ее сестра собиралась на пенсию. Проблема, с которой столкнулась женщина, заключалась в том, что директор завода подобно Станиславу Васильевичу сделал предприятие нищим. Для этого он за счет планомерной остановки производства и не выплаты рабочим зарплаты довел завод до банкротства. Все с завода были уволены. Одних направили на биржу труда. Там не знали, что с ними делать. Несколько месяцев просто выпадали: должен был платить завод, а он имел на счетах ноль. Администрация нашла способ украсть деньги — перевела их за границу. Затем другим уволенным по старости не могли произвести начисление пенсий, ведь в течении нескольких лет от предприятия не было никаких поступлений в пенсионный фонд. Из чего платить? Директор, отбывая к себе в Ирландию, где он последнее время жил со своей семьей, выступил перед собравшимися бывшими работниками во дворе завода и, не скрывая смех, сказал:

— Ну, вот господа и все! Вы свободны. Я также свободен. Каждый из вас теперь должен самостоятельно подумать о себе, и о своей семье! Я о своей семье уже позаботился!

Что сделал директор, было не ясно, однако его спокойствие говорило о том, — он ничего не потерял.

— В добрый путь, — сказал предприниматель, повернулся к народу спиной, сел в Мерседес и уехал.

Завод, сдававший фирме Николая Григорьевича Шестерева площади, не процветал. Однако думать о том Тихонову не хотелось. Он понимал, что если бы ситуация была хорошей, то вряд ли его знакомый мог заключить с ним договор аренды.

Шестерев получил от завода целый пролет. Раньше там находился механический цех. Часть помещения была обособлена и использована после выполнения строительных работ для кабинетов инженерно-технического состава. Другая — под производство. Ее, Балаев и Тишев, товарищи Шестерева, освободили от лишнего оборудования, убрали его за исключением того, которое они сумели приспособить под свои нужды, добавили еще несколько установок, для покупки которых взяли в банке ссуду, и начали свой бизнес. Он этот бизнес позволил расплатиться с долгом. А все из-за того, что в стране на тот момент разразился книжный бум. На прилавки было выброшено много переводной литературы. Часть заказов размещалось даже за рубежом. Но та печать стоила дорого. Наши типографии буксовали, не справлялись. Машины довольно часто выходили из строя. Закупка новых — была дорогим удовольствием. Изготовление деталей, их ремонт и замена стало прибыльным делом для Шестерева, Балаева и Тишева. Они от удовольствия потирали руки.

Данное направление позволило Шестереву купить дорогое импортное оборудование и заменить свое малоэффективное, а затем использовать его не только для ремонта типографских машин, но и внедриться в авиацию. Николай Григорьевич занялся изготовлением и ремонтом деталей необходимых при осуществлении технических ремонтов авиадвигателей.

Страна жила старыми запасами. Использовалось то, что было когда-то изготовлено еще в советское время. Если что-то выходило из строя оно просто-напросто ремонтировалось и снова запускалось в строй.

Оборудование, которое закупил Шестерев, Балаев и Тишин позволяло восстанавливать всевозможные валы, штоки, втулки и даже лопатки — наиболее важные детали самолета.