Я, Дикая Дика

— Глотай до последней капли, щель! — и губы его дрожат от кайфа. — Хоть одну уронишь, я тебя накажу, поняла?

Я киваю, как могу. Я выдержу…

Горячая сперма стекает в горло, и я захлебываюсь ей. Дышать невозможно, сознание удерживается с трудом. Но удается сглотнуть, хотя я чувствую, что она вся не помещается в мой бедный рот, и стекает с уголков губ… мне конец. Наконец это прекращается, и я опускаю голову, чтоб слизать то, что пролилось на губы. Пока истязатель обтирает член платком, и рассматривает его зачем-то, большой и всё еще напряженный.

— Ну-ка, подними голову, жалкая мерзавка!

Я повинуюсь. Глаза его горят, он доволен. Но на уме этого человека ещё немало всяческих идей, я — то знаю. Стараюсь придать лицу испуганное и замученное выражение. Никакого секса уже совсем не хочется, оставил бы в покое на несколько минут… но нет, пожалуй, тогда я бы окончательно остыла. Ай, да я уже сама не знаю, чего хочу! Пусть он решает, все он, Господин Офицер!

Встает передо мной, гордый и прямой, не запрятав достоинство в штаны.

— А теперь скажи, русиш хундэ, тебе понравилось?

Я слабо киваю. Ведь если я откажусь, он убьет меня…

— Как тебе понравилось?

— Сильно… господин офицер…

— Что? — наклоняется он ко мне: — Громче!

— Мне очень сильно понравилось, господин офицер! — старательно повышаю я голос: — Он очень большой, ваш хуй! — «совсем наглею» я.

— Да, и он едва не разорвал тебе глотку, да щель?

— Да, господин офицер! — киваю я.

— А на вкус, как это? Лучше чем у ваших вонючих партизанских свиней?

— Я не знаю, господин офицер… — шепчу я жалко, опуская голову: — Я девственница…

— Что ты всё шепчешь, жалкая щель? — бросает презрительно Офицер: — Громче, я не слышу! — и поднимает мне лицо вверх. Я, будто страшась смотреть на него, отвожу старательно глаза, и повторяю громче:

— Я девственница… господин офицер… пожалейте меня!

— Врёшь! — расширяются его голодные зрачки, когда я осмеливаюсь робко взглянуть на него. Он все еще держит меня за лицо. Руки, блин, неудобно затекли, я на них опираюсь спиной. Ну и пох, самый крутой момент наступает! Я прям тащусь от того, как красиво я играю! Как ладно у нас всё идет! И вот сейчас, наконец сейчас… он меня трахнет, выебет грубо, грязно, гадко, и восхитительно! Я вся потекла от этих ожиданий!

— А вот это ты врёшь! — заглядывает он мне в глазенки маленькой партизанской щели.

— Так сосёшь, и целка? Начинает снова расстегивать широкий и злой ремень. Ага, вот… ну же!