Я была здесь

– Ну, тогда будем останавливаться на заправках, обливаться водой и окна оставим открытыми. Мы с Мэг так делали. – Я умолкаю. Всё и всегда возвращается к Мэг. Как будто каждая моя история упирается в нее.

– Хороший план, – соглашается Бэн.

Мы выходим на улицу. Он открывает машину. По сравнению с прошлым разом в ней на удивление чисто.

– Хочешь, я первая поведу? – предлагаю я. – Или ты девчонкам не позволяешь?

– Я обычно никому не позволяю. – И, бросив на меня косой взгляд, добавляет: – Да ты, впрочем, и не девчонка.

– Ах, ну да. Уже определил мой вид?

– Не совсем, – Бэн бросает мне ключи, – но сесть за руль можешь.

Мы выезжаем на трассу, и я расслабляюсь. Права я получила в шестнадцать, но езжу так редко, что уже забыла, какую свободу ощущаешь, когда перед тобой простирается дорога, а волосы треплет ветер. Окна открыты, играет музыка, – в общем, слишком шумно, чтобы разговаривать, и меня это устраивает. Бэн не спросит о Брэдфорде, я не спрошу о том, как он жил этот месяц, и о том поцелуе тоже.

На обед мы останавливаемся около Бейкер-Сити в местечке, о котором знал Бэн. К китайскому ресторану посреди восточного Орегона, который населяют одни реднеки, я отношусь скептически, но, по словам Бэна, он нигде больше таких вкусных китайских пельменей не пробовал. Такое ощущение, что он тут часто бывает. Молодая официантка точно его знает и все время находит повод подойти к нам, подлить чаю или заговорить с ним, пока из кухни не выходит ее строгая мать и не отгоняет ее.

– Ух ты. Ты всех тут вдоль I-84 знаешь? – интересуюсь я.

– Только тех, кто работает в китайских ресторанах. И вдоль I-5 тоже.

Я показываю на официантку, которая все улыбается ему.

– Это поклонница с тех времен, когда ты сюда заезжал с одной из своих групп?

Бэн смотрит на меня многозначительно:

– С группой я тут ни разу не был. Мы сюда с моей младшей сестрой Бетани поесть заходили.

Знакомое имя. Я вдруг вспоминаю, что это одна из тех, с кем он разговаривал по телефону, когда я впервые приезжала к нему в Сиэтл.

– Бетани – твоя младшая сестра?

Он кивает.

– Ага. Ей дома нелегко приходилось. Я тогда сам ездил по Портленду, вписываясь то здесь, то там, и вот я, весь такой крутой, заехал за ней и взял с собой в поездку. Хотел повезти ее в Юту, в национальный парк Зайон. Всегда мечтал туда попасть, – он делает глоток чая. – А тачка сломалась прямо здесь. Сраный «Понтиак».

– И как прошла поездка? Автостопом?

– Не. Бетани было всего одиннадцать, – Бэн качает головой. – Пришлось звонить отчиму, чтобы приехал за ней, и мы сидели и ждали его тут. Он так психанул, что даже отказался подвезти меня самого до Бэнда. В Портленде мне ничего не светило, так что я стопом доехал до Сиэтла. И так там и обосновался.

– Ой! – Не похоже на историю рок-звезды, идущей к своей мечте. – А сейчас она где? Бетани?

У Бэна тускнеет взгляд.

– Там.

Я не совсем понимаю, где именно, но, судя по его тону, местечко не очень хорошее.

– Давай закругляться да поедем дальше, – предлагает он. – Китайская еда такая – через час опять проголодаемся.

– Ха. Нам до Бойсе всего часа два осталось. А Ричард написал эсэмэску, что у них сегодня гриль.

Бэн навостряет уши.

– Гриль? Настоящее мясо? Не тофу?

Я спрашиваю у Ричарда, будет ли это тофу, и он присылает мне блюющую рожицу.

– Не бойся, – говорю я Бэну.

Мы заправляемся, он садится за руль, и только когда мы снова выезжаем на шоссе, я понимаю, что он после обеда не курил. А если точнее, то вообще за всю дорогу.

– Если ты из-за меня не куришь, то не беспокойся, – говорю я, но тут обращаю внимание еще и на то, что машина вообще не пахнет пепельницей, как в прошлый раз.

Бэн улыбается как будто даже застенчиво. Подняв рукав, он показывает наклейку телесного цвета.

– Я бросил.

– Когда?

– Несколько недель назад.

– Почему?

– Помимо того что сигареты смертельно дорого обходятся?

– Да, помимо этого.

Бэн бросает на меня поспешный взгляд, а потом снова сосредотачивается на дороге.

– Решил, что перемены не помешают.

К шести мы уже подъезжаем к Бойсе, клонящееся к закату вечернее солнце окрасило небо над окружающими город горами в красный. Я достаю распечатку письма, в котором Ричард объяснил мне, как добраться, и веду Бэна по центру, затем мимо военной базы, и вот мы выезжаем на красивую улицу с деревьями и домами-ранчо. Мы останавливаемся там, где растет раскидистый куст оранжевой бугенвиллии, а перед дверью припаркован большой белый фургон.

– Это здесь, – говорю я.

Мы стучим в дверь, и я вдруг хлопаю себя по лбу. Надо же было что-нибудь купить в подарок или типа того. Так принято. А теперь слишком поздно.

Никто не открывает. Звоним в звонок. Все равно безрезультатно. Но кто-то дома есть – слышно и телевизор, и разговоры. Мы снова стучим. И снова не открывают. Я уже собираюсь написать Ричарду СМС, но тут Бэн открывает дверь и засовывает внутрь голову.

– Эй! – кричит он. Выскакивает какая-то девочка, ее лицо рассекает огромная улыбка, у малышки волчья пасть или что-то такое, что можно увидеть в рекламе по телевизору с просьбой выслать денег.

– Может, мы дом перепутали? – шепчу я.

Но ребенок кричит: