Я была рядом

С каждым днем между нами устанавливается все более тесный виртуальный контакт. Каждое слово отражает наш внутренний самоанализ, желание найти в нас самих то, что мешает нам жить, слова будто становятся почетными орденами, которые мы вручаем друг другу в знак взаимного доверия. Создается ощущение, что мы готовим идеальную виртуальную почву для реального будущего. В течение дня она посылает мне эсэмэску со стихами Пессоа, спрашивает, что я больше люблю, море или горы, душ или ванну, машины или поезда, и еще люблю ли я оливковое масло, собак, девушек, которые красятся, стринги, группу Orishas. Я рассказываю ей о своем детстве, о том, как смеркается, когда возвращаешься воскресным вечером с пляжа в Танамбо, о гигантской полной луне, об ураганных ветрах, срывающих рога с зебу (шутка), о запахах в сезон дождей; я спрашиваю у нее, что она любит больше, картошку фри или пюре, ненавидит ли она футбол, любит ли мужчин в костюмах с галстуком, как она относится к Дебюсси. Она дарит мне невыразимое счастье. Несмотря на огромное расстояние между нами, ее присутствие в моей жизни дает мне уже забытое ощущение мира, легкости, простоты, нежности, света. Все, что касается Италии, заставляет меня думать о ней и о километрах, которые нас разделяют: хозяин одного из итальянских ресторанов в Танамбо, говорящий по-итальянски; изображение «феррари» на футболке какого-то прохожего; итальянская марка стиральной машины; интервью с итальянским политиком в восьмичасовых новостях; торжественное появление папы на своем балконе в Риме; корешок книги Примо Леви на полке муниципальной библиотеки в Танамбо. Доходит до того, что я представляю себе Алису, когда смотрю по «Евроспорту» футбольный матч в Монте, я говорю себе, что Алиса, должно быть, сейчас в двух-трех километрах от стадиона. Я погружаюсь в воспоминания о Романце, о волшебном послеполуденном свете, о лете, о начале сентября, о тенях, гуляющих по ее комнате, о раскрытом окне, о раздетых любовниках, о ночи, о ее лице, о целой вечности в ее улыбке. Эти картинки для меня как наркотик, они погружают в забытье, но, исчезая, обостряют чувство одиночества, ранят и оставляют боль в пустующем сердце.

Сама того не подозревая, она восстанавливает мою связь со средиземноморским раем, солнечным краем моего детства, заставляет задуматься о моих латинских корнях. Я вспоминаю смешные фильмы шестидесятых, снятые летом на Лазурном Берегу: автомобили с открытым верхом, все залито солнцем, а в качестве звукового фона — стрекот цикад. Я вспоминаю ту Италию, которую видел в «Разине», вспоминаю итальянские боевики, «Жан де Флоретт» и «Манон с источника», черно-белый «Дон Камилло», я вспоминаю о Марокко в «Ста тысячах долларов под солнцем», о солнце в «Плате за страх», о фильмах Филиппа Де Брока, об итальянских фильмах, разумеется, тоже, о тех, где действие происходит в Италии и где так много солнца, вроде «Запаха женщины» с Витторио Гассманом, а еще о пальмах на варских вокзальчиках, безлюдных в августовский полдень, о летних расписаниях поездов, вывешенных на пристанях, куда причаливает рейдовый катер из Фарона, о живописных беседках, о походах в «Перекресток» за продуктами для семейного барбекю, о Провансе, о прогулках по пляжу, о выгоревших на солнце волосах, о привкусе морской соли на коже после купания, о подростках, что сидят на краю бассейна и предаются мечтам, надышавшись ароматом приморских сосен, о том, как мы в шлепанцах разгуливали по виноградникам, о теннисных матчах, которые мы играли по пояс голышом, о Любероне, о море, о тропинках на берегу, о Порке-роле, о том, как здорово купаться в полночь, о греческих островах, о пирожках с кальмарами в Тарифе. Алиса ассоциируется у меня с солнцем, даже не обязательно со средиземноморским, а вообще с солнечным светом и с эпохой семидесятых, когда всем жилось лучше, небо висело ниже, на планете было просторнее, тише, а я был мальчишкой; когда я думаю о ней, мне представляется целый океан оливкового масла где-нибудь в Леванте, туманное утро 1979 года, обед у бассейна в отеле «Лагуна», в поросшем кустарником Сенуфо июльским днем 1982 года, когда многочасовое созерцание облаков на небосклоне привело меня к мысли о далеком идеальном нездешнем мире — мире пейзажей и небесного света, похожем на наш, но чужом, неземном, мире, которого я никогда не увижу. Когда я думаю о ней, меня начинает тянуть в путешествие — в Бразилию, Португалию, на острова Тихого океана. Мне кажется, что с ней мне не надо ничего искать, с ней у меня и так будет весь мир. Понимаешь теперь, что значит для меня Алиса и мысли о ней?