Я бы сказала, что люблю...

— Лиза! — раздраженно оборвала я. — Не стоит из-за этого рисковать! — Голос дрогнул, когда я вспомнила его слова: что я просто девчонка какая-то— то есть никто. Наверное, спецагент не должен расстраиваться по таким пустякам. Просто мне не хотелось, чтобы мои подруги слышали это. — Девчонки, все в порядке. Я не интересую Джоша. Это нормально. Я не из тех девчонок, что нравятся парням. Тоже мне, открытие.

Я не нарывалась на комплименты, как делают тощие девицы, утверждая, что они толстые, или как девушки с роскошными вьющимися волосами, когда говорят, что ненавидят влажную погоду, поскольку волосы становятся еще пышнее. Конечно, есть несколько человек, которые твердят мне: «Не говори, что ты некрасива» и «Ну, конечно, ты похожа на свою мать». Я не молилась про себя, чтобы Бекс, искренне удивившись, заявила: «Ну вот еще! Да парни должны рыдать от счастья». Но когда она это сказала, не скрою, мне стало легче.

— Да ладно вам, — рассмеялась я. — И что? Вы думали, он пригласит меня на свидание? — Нет, лучше я его — на наш воскресный ужин из горелых макарон с сыром в мамином исполнении. Может, он придет, и тогда мама расскажет ему, как прыгала с балкона девяностоэтажного здания в Гонконге с парашютом из наволочек.

Бекс и Лиза лишь переглянулись. На лицах у них промелькнуло знакомое выражение. Вот уже несколько дней они обменивались подобными взглядами, словно передавали записки под партой.

— Ладно, пойдемте. — Мы миновали кукольный домик. — Между прочим, у нас есть дела поважнее.

Мы повернули за угол и остановились как вкопанные, увидев владения мистера Соломона. Кабинет на первом подуровне больше не походил на школьный класс. Вместо парт — три длинных стола, вместо мела и бумаги — коробки с резиновыми перчатками. И все это на фоне матовых стеклянных перегородок и сверкающих белых полов. Не иначе как нас похитили враги и привезли на плавучую базу для насильственного медицинского вмешательства. (Лично я очень рассчитывала на изменение формы носа.)

Так мы и стояли плечо к плечу, готовясь достойно, как полагается воспитанницам Академии Галлахер, встретить любое испытание.

Мы и не предполагали, что оно явится в образе мистера Соломона, нагруженного тремя огромными пластиковыми мешками. Эти распухшие чудовища только усугубили ощущение нереальности происходящего. Мистер Соломон свалил мешки по одному на каждый стол — они плюхнулись с леденящим кровь чавкающим звуком — и бросил нам коробку с перчатками.

— Шпионаж — грязное дело, дамы. — Он хлопнул в ладоши, словно хотел стряхнуть пыль и прах прошлой жизни. — Многое из того, что люди хотят скрыть, они выбрасывают в мусорный бак. — Он начал развязывать узел на одном из мешков. — На что они тратят свои деньги? Чем питаются? Какие лекарства принимают? Насколько любят своих домашних животных?

Он взял мешок за днище и плавным движением вытряхнул на стол, напомнив при этом то ли фокусника на дне рождения, то ли палача, приводящего приговор в исполнение. Мусор рассыпался повсюду, заняв каждый свободный сантиметр длинного стола. Вонища была ужасная, и уже второй раз меня чуть не вырвало в этом кабинете. А Джо Соломон преспокойно полез копаться в отбросах.

— Любит ли он решать кроссворды? — мистер Соломон бросил назад кусок газеты и вытащил из кучи конверт с прилипшей яичной скорлупой. — Что она машинально чертит, болтая по телефону? — Наконец он залез в самую гущу мусора, извлек упаковку от бинта и, подняв к свету, стал изучать пятно засохшей крови на клочке марли. — Все, чего касается человек, может рассказать нам что-то — это как кусочки мозаики его жизни. — Добро пожаловать в мусорологию, — ухмыльнулся он.

В четверг с утра шел дождь. Каменные стены, казалось, сочились влагой. Тяжелые драпировки и огромные старинные камины не справлялись с пронизывающим холодом. Доктор Фибз попросил Лизу, Бекс и меня помочь ему после уроков в понедельник, поэтому нам пришлось поменяться очередью на вождение с Тиной, Кортни и Евой. Пришлось нам отправиться на вождение под хмурым небом, сродни моему настроению. Я поджидала Бекс и Лизу внизу, у стеклянных дверей в галерею. На запотевшем стекле я выводила свои инициалы, но влага собиралась в капли и слезами стекала вниз.

Однако не у всех настроение было такое же паршивое, как погода. Лиза, появившись у меня за спиной, воскликнула:

— Вот здорово! Удастся пустить в ход дворники! — Конечно, если в девять лет вас публикуют в журнале «Научная Америка», ваши представления о забавах несколько извращаются.

По сырой траве мы прошлепали туда, где в машине нас ждала мадам Дабни. Фары автомобиля с трудом рассекали серую дымку, а дворники усиленно гоняли воду с лобового стекла.

Через пятнадцать минут мадам Дабни подала голос:

— Хм, Ребекка, дорогая, может, тебе лучше… — Она замолчала, когда Бекс заложила лихой вираж и вылетела на встречную полосу.

Вы, наверное, думаете, что после этого шпионка-инструктор вдавила аварийную педаль тормоза и прицельным ударом в затылок вырубила Бекс? Вовсе нет, мадам Дабни только сказала: