Я буду рядом

– Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты протянула ей руку. Я думал, как помочь ей смело взглянуть в лицо этому миру. Но мне и в голову не пришло протянуть ей руку, как ты. Когда ты это сделала, мне стало стыдно. И хотя она не приняла твоей руки, возможно, она сумеет справиться со своим грузом боли и тоски из-за своих собственных рук. И это – благодаря тебе.

После таких слов профессор Юн сел за стол спиной ко мне. Он выглядел слабым и обессиленным. Я еще некоторое время смотрела на него, а затем убрала рукопись в сумку, вышла из кабинета и осторожно прикрыла за собой дверь. Я взглянула на табличку с именем профессора на двери, а затем перевернула висящую на ручке двери вывеску «Ушел из кабинета» и пошла к выходу из здания.

Я медленно шла к большой дзелькве, надеялась, что Мен Сё и Миру окажутся там, но их там не было. Мимо с занятым видом торопливо прошла группа студентов. Я уселась на скамейке под деревом, подняла голову и взглянула на далекое небо. Оно постепенно скидывало летнюю оболочку перед приходом ранней осени; белые облака, словно огромные глыбы мороженого, неспешно проплывали мимо. Откуда-то налетел легкий ветерок и наполнил еле слышным шепотом листья дерева. Интересно, здесь всегда так было? Запах слезоточивого газа остался прежним, но тисы, стеной возвышавшиеся вокруг студенческого городка, еще никогда не казались такими зелеными. Недалеко на траве расположились студенты, которых я недавно видела на лекции. Они громко разговаривали, и обрывки их фраз долетали до меня. Студенты обсуждали недавно услышанную историю о святом Кристофере.

– Итак, мои юные Кристоферы! – Кто-то передразнил профессора Юна. – Кто-нибудь может рассказать мне о названии этой книги?

Они все уставились на книгу в руках юноши. Это был учебник по курсу синтаксиса «Что есть искусство».

– Изменники! – завопил кто-то осуждающим тоном, и веселое настроение компании мгновенно испарилось.

– Какая нам польза от искусства? Оно не в состоянии научить нас, как заработать деньги или найти работу. Оно не может помочь нам на любовном фронте. И уж точно не подскажет, стоит ли нам выходить на демонстрации! – Кто-то изо всех сил повысил голос, будто стараясь изгнать нахлынувшую печаль, но это не помогло.

Настроение собравшихся на лужайке студентов осталось прежним.

Другой студент откинулся на траву, уставился на небо и изрек:

– Помните, что сказал Рембо? Лучшее, что можно сделать в жизни, – это напиться дешевого вина и спать на морском берегу.

– А что делать, когда ты протрезвеешь? Что ты можешь сделать?

– Снова напиться и отправиться бродить по улицам.

– Идиот! Ты считаешь, что сможешь прожить всю жизнь как люди богемы из прошлого века? – завопил студент с учебником в руке. Он вдруг вскочил и бросился бежать.

Студент, который легкомысленно выкрикнул слово «изменники», уперся руками в землю, встал на колени и посмотрел туда, откуда доносились крики митингующих студентов. Я поднялась со скамейки и принялась прогуливаться мимо старых каменных зданий студенческого городка и новых домов с лифтами. Впервые я специально бродила мимо зданий на территории городка. Проходя мимо тех мест, где студенты собирались в большие группы, я вглядывалась в их лица. Поначалу я не знала, кого ищу. Но когда, наконец, поняла, что разыскиваю Мен Сё и Миру, то вернулась под дзелькву и долго сидела в одиночестве на скамейке. Ни его, ни Миру не было.

* * *

Снова приснился этот сон. Мне кажется, что кто-то зовет меня, вот я открываю дверь и выглядываю наружу. Но за дверью лишь непроглядная чернота. Я делаю шаг в темноту и останавливаюсь. Когда я рассказал Миру о своем сне, она крепко сжала мою ладонь. И попросила, чтобы я не следовал за этим голосом. Сказала: если мне еще раз приснится этот сон, то я не должен даже открывать дверь и ни в коем случае не выходить наружу. Неужели я могу контролировать свои действия во сне? Она выглядела такой серьезной, когда спросила: «Ты ведь не выйдешь за дверь, правда?» Мелькнула мысль: «Я видел во сне нечто необычное». Едва я произнес: «Только если ты пообещаешь, что перестанешь искать его…» – Миру резко вскинула голову и посмотрела мне в глаза. Я почувствовал себя очень скверно. Так, словно предал ее сестру Мире. Через некоторое время я извинился. Она сказала, что больше не станет просить меня помочь ей искать его, и посоветовала оставить ее в покое. Она не желала, чтобы я вел себя как ее родители. Я слушал и не говорил ни слова. Миру откашлялась и продолжила: «Если я не выясню, что произошло с человеком, которого ищет сестра, то не смогу жить в ладу с собой».