Я буду долго гнать велосипед… (сборник)

Я весь в мазуте,
весь в тавоте,
зато работаю в тралфлоте!

…Печально пела радиола:
звала к любви,
в закат,
в уют!..
На камни пламенного мола
матросы вышли из кают.
Они с родными целовались.
Вздувал рубахи
мокрый норд.
Суда гудели, надрывались,
матросов требуя на борт…

И вот опять – святое дело:
опять аврал, горяч и груб…
И шкерщик встал
у рыбодела,
и встал матрос-головоруб…

Мы всю треску
сдадим народу,
мы план сумеем перекрыть!
Мы терпим подлую погоду,
мы продолжаем плыть и плыть…

…Я юный сын
морских факторий —
хочу,
чтоб вечно шторм звучал,
чтоб для отважных
вечно —
море,
а для уставших —
свой причал…

Ленинград,

март, 1962

На берегу

Однажды
к пирсу
траулер причалил,
вечерний порт приветствуя гудком.
У всех в карманах деньги забренчали,
и всех на берег выпустил старпом.

Иду и вижу —
мать моя родная! —
для моряков, вернувшихся с морей,
избушка
под названием «пивная»
стоит без стекол в окнах,
без дверей!
Где трезвый тост
за промысел успешный?
Где трезвый дух общественной пивной?..
Я первый раз
зашел сюда,
безгрешный,
и покачал кудрявой головой.
И вдруг матросы
в сумраке кутежном,
как тигры в клетке,
чувствуя момент,
зашевелились глухо и тревожно:
– Тебе чего не нравится,
студент?!
– Послушайте, —
вскипел я, —
где студенты?!
Я знаю сам моряцкую тоску!
И если вы – неглупые клиенты,
оставьте шутки,
трескайте треску!
Я сел за стол с получкою в кармане.
И что там делал,
делал или нет,
пускай никто расспрашивать не станет.
Ведь было мне
всего шестнадцать лет!

…Очнулся я, как после преступленья,
с такой тревогой,
будто бы вчера
кидал в кого-то кружки и поленья,
и мне
в тюрьму
готовиться пора!..

А день вставал!
И музыка зарядки
уже неслась из каждого окна.
И, утверждая
трезвые порядки,
упрямо
волны
двигала
Двина!
Родная рында
звала на работу.
И, освежая головы,
опять
летел приказ
по траловому флоту:
– Необходимо
пьянство пресекать!

Ленинград,

январь, 1962

«Бывало, вырядимся с шиком…»

Бывало,
вырядимся
с шиком
в костюмы, в шляпы, и – айда!
Любой красотке
с гордым ликом
смотреть на нас приятно,
да!
Вина
веселенький бочонок —
как чудо,
сразу окружен!
Мы пьем за ласковых девченок,
а кто постарше,
те – за жен…

Ах, сколько их
в кустах
и в дюнах,
у белых мраморных колонн, —
мужчин,
взволнованных и юных!
А сколько женщин! —
Миллион!
У всех дворцов,
у всех избушек
кишит портовый праздный люд.
Гремит оркестр,
палят из пушек,
дают
над городом
салют!

Ленинград,

март, 1962

Портовая ночь