Я бросаю тебе вызов

Мэддокс уткнулся головой мне в шею, и я почувствовала его губы на своем горле. Короткий поцелуй. Шепот его губ. Он потерся носом о мое горло с такой нежностью, что у меня на глаза навернулись слезы.

Я тебя люблю.

Мои глаза закрылись. Наше дыхание выровнялось, но наши тела оставались соединенными. Должно быть, я задремала, потому что в следующий раз, когда я моргнула, открыв глаза, я почувствовала, как теплая ткань протирает мою кожу.

Я глупо и сонно улыбнулась Мэддоксу. Он убирал беспорядок, который оставил на мне. Я свернулась калачиком на боку, а он натянул на меня одеяла. Его большой палец скользнул по моей челюсти, а на его лице не было всего того гнева, который испытывал раньше.

Он посмотрел на меня, как раньше смотрел мой Мэддокс. То же нежное выражение лица. Этот мягкий взгляд в его голубых глазах. Для меня. Всегда для меня.

Его взгляд задержался на моем горле, и я бессознательно поднесла к нему руку. Мои пальцы скользнули по чему-то прохладному…

Мои глаза расширились, и я ахнула, садясь.

Наш ловец снов.

Мое сердце забилось. Я сжала ожерелье в руке и подавила всхлип. Мэддокс разжал мои пальцы и провел большим пальцем по ловцу снов.

— Не теряй его. Не ломай его. Потому что, если я когда-нибудь возьму его снова, второго шанса уже не будет. Я сожгу это. Я сожгу нас.

Мэддокс говорил не о ловце снов. Он говорил о… себе.

Я схватила его за запястье, когда он попытался отступить. 

— Не уходи.

Он медленно покачал головой. 

— Иди спать, Лила. Я не хочу, чтобы твой дедушка застал меня здесь утром. Ведь я только что жестко поимел его внучку, пока он мирно спал в коридоре.

О. Ага. Дерьмо. Мы только что сделали… это.

Легкий смешок сорвался с моих губ.

Он склонил голову набок. 

— Проклятье. Мой член должен быть таким хорошим. Я только что заставил тебя хихикать.

Я смотрела, как он вылез из моего окна и закрыл его за собой. Упав обратно в постель, я закрыла глаза и наконец… вздохнула.

Мы еще не решили все наши проблемы. Было много вещей, которые все еще были очень проблематичными, и нам все еще нужно было поговорить.

Но впервые за много месяцев я заснула с улыбкой и надеждой, пылая грудью.

 

 

 

ГЛАВА 26

 

Мэддокс

 

Два месяца спустя

 

Если бы пять месяцев назад кто-нибудь спросил меня, будет ли это моей жизнью, я бы, наверное, рассмеялся им в лицо. Я точно не знал, куда заведет меня жизнь, когда бросил Гарвард почти четыре месяца назад. Мы с Лилой расстались, и я вернулся на Манхэттен с родителями и низкими ожиданиями.

А сейчас?

Ну… мои отношения с родителями не были идеальными, но мы были сердечными и уважительными. Мы как-то нашли золотую середину. Все годы недопонимания и недопонимания, вся обида... как-то смешалось воедино, и мы поняли, что единственный способ вырваться из этого круга — обратиться к нему.

Итак, раз в неделю мы занимались семейной терапией.

Мои родители и я проводили время, восстанавливая эту разорванную связь между нами.

Моя мама стала моей мамой.

Мой отец? Ну… он все еще умирал.

А Лила?

Мой маленький дракон. Жестокий и красивый. Смелый и страстный.

На этот раз Лила не сдалась. О нет, она боролась со мной зубами и когтями, пока у меня не осталось выбора, кроме как снова впустить ее в свою жизнь. Она боролась за меня.

Она была права. Снова.

Мы превратили что-то красивое во что-то уродливое, даже не осознавая, что были причиной всей боли. Ни ее прошлое, ни мое. Не Кристиан или Бьянка. Это все были… мы.

Наше упрямство. Наша гордость. Наша потребность защищать друг друга нашими собственными грязными способами. Внутри меня жил злой зверь, уродливый и мстительный. Я кормил его, бессознательно. А Лила? У нее был ебанутый способ рационализировать вещи.

Я сожалел обо всем, что сделал. Сорвать тот ловец снов? Это был наш переломный момент. Я сознательно причинил ей боль из-за Бьянки? Вот тут-то я и облажался.

Я собирался сказать ей правду в больнице… но когда она снова ушла, ушла, не оглянувшись… что-то во мне оборвалось. Эхо было громким, звук резким в моих собственных ушах, когда она вырвала мое сердце из груди и забрала его с собой.

Я причинил ей боль.

Я причинил боль себе.

Возвращение ей нашего ловца снов стало началом исправления того, что мы сломали между собой. В ту ночь я пришел к ней со всем своим разочарованием, со всеми хаотичными чувствами внутри меня. Лила приняла их... она держала меня, а я брал у нее. Снова и снова.

Когда она заснула, а я все еще был внутри нее, я бодрствовал часами. Просто глядя на ее спящее лицо. Такое красивое. Такое доверчивое.

Я ненавидел то, что сделал с ней…

Так что той ночью я обхватил ее мизинец своим и дал еще одно обещание.

Торжественная клятва.

Обещаю мизинцем, что….

— Привет, малыш. — Она обвила рукой мою талию, и ее губы прижались к моим лопаткам.

— Гарсия.

Она укусила меня через рубашку. 

— Коултер.

— Чихуахуа.

— Пудель.

Лила подошла и повернулась ко мне. На ее лице была нежная улыбка. Черные круги под глазами исчезли. Она снова выглядела более здоровой... более счастливой. Цельной. Убитой, как мой любимый дракон. Мой единственный, маленький дракончик.

Боже, как я облажался.

— Твой отец хочет спуститься к озеру.