Я бросаю тебе вызов

Свернувшись калачиком в своей постели и погрузившись в свой мягкий матрас, я подоткнула одеяла вокруг себя. Безопасный кокон. Не безопаснее, чем рука Мэддокса… но, по крайней мере, моя кровать не была причиной моих страданий.

Мои глаза закрылись, и мне пришлось напомнить себе дышать.

Звук разбитого стекла наполнил мои уши. Эхо было таким громким, что было оглушительно. Мой мир накренился, закачался и перевернулся. Моя голова во что-то врезалась, и я вспомнила, что чувствовала, что это взорвется.

Затем последовал отчетливый звук трескающихся костей.

Потом мои крики. Мои родители.

Дальше пришла боль.

Вскоре последовала темнота.

Жужжание в ушах не прекращалось, и мои губы раскрылись, чтобы заговорить, но я не могла. Мой голос пропал. Я попыталась закричать, но не смогла.

Во рту появился медный привкус крови; оно было горьким на вкус, и я чувствовала, как оно пропитывает мой язык и внутреннюю часть рта. Кровь…

Я вспомнила…

Кровь. Столько крови. Я вспомнила чувство смерти.

Я вспомнила, как потеряла сознание и снова проснулась в том же положении, с той же агонией, пронизывающей мое тело.

Я втянула спертый воздух и попыталась закричать, попыталась вдохнуть, но легкие отказывались работать.

— Лила? Лила! — Кто-то звал меня по имени и будил меня.

Мои глаза распахнулись, и я ахнула, чувствуя, как кислород обжигает мои легкие, и сделала глубокий вдох. Кошмары исчезли, но отголоски моих криков остались.

Райли попала в поле моего зрения, и она выглядела обеспокоенной, ее бровь нахмурилась от напряжения, а губы были сжаты в тонкую линию.

— Что такое? — Я села, держа одеяло на плечах.

— Мэддокс.

Я нахмурилась и зашипела, скрежеща коренными зубами. Моя челюсть сжалась. 

— Мне все равно.

Райли покачала головой. 

— Лестница заблокирована. Вышла из строя. Техническое обслуживание работает над этим прямо сейчас.

У меня упало сердце. Нет, пожалуйста. О Боже, нет.

— Мэддоксу нужно подняться на лифте, — мягко сказала Райли.

Я вспомнила время, когда Мэддокс и я были заперты в шкафу, когда мы ходили в Академию Беркшир.

Это был первый раз, когда я увидела, как его маска развалилась. Впервые я увидела, что у Мэддокса много слоев, много трещин в душе. Он был королем с кривой короной.

Мне было наплевать… Мне действительно не стоило…

Но я встала с постели раньше, чем все обдумала. Я выбежала из своей квартиры прежде, чем смогла себя остановить. Мой мозг спорил со мной, говоря, что он не заслуживает моей помощи.

Мое сердце кричало и звало Мэддокса. Я запоздало осознала последствия своих действий… что для меня значило бежать к нему, когда он был в таком уязвимом состоянии. Я поняла, что последствия могут быть хуже, чем первоначальная боль, через которую я прошла, когда я поняла предательство Мэддокса.

Если бы я пошла к нему сейчас… если бы я позволила себе чувствовать его сейчас…

Но было слишком поздно. Я уже была в лифте, прежде чем успела подумать.

Он нуждался во мне.

Он нуждался во мне.

Он нуждался во мне.

Это произошло в замедленной съемке. Я спустилась на лифте в вестибюль и нашла его там. Он вышагивал по холлу. Его тело было напряжено и зажато. Он дергал себя за волосы, как сумасшедший. Он издал небольшой звук в задней части горла, сердитый рык, когда он начал бить себя по черепу.

— Блядь, блядь... БЛЯДЬ!

Он рассыпался передо мной.

— Мэддокс, — произнесла я его имя, прежде чем сообразила, что делаю.

Его голова резко вскинулась, и он уставился на меня, голубые глаза были такими суровыми, такими глубокими… глубокими, как океан, что я легко могла бы утонуть в них, и я… утонула.

 Утонула и ушла на дно.

Его лицо исказилось от боли. На мне не было спасательного жилета, когда он подхватил меня своими мощными, яростными приливами и утащил меня под поверхность, утащив на дно.

— Лила, — хрипло сказал Мэддокс. Он посмотрел на меня, как будто я была его спасительной милостью, его спасательным кругом.

Его грудь хрипела от прерывистого дыхания, и я видела, как нарастает паника.

— Лифт, — прохрипел он.

Взгляд, который он бросил на меня, выпотрошил мое сердце. Разрушил мое и без того разбитое сердце, еще больше раздробив его на маленькие кусочки, которые невозможно было склеить снова.

Я подошла к нему, отступив на волосок от его трясущегося тела. 

— Лифт… Я не могу… Лила. — Его глубокий ломаный тембр вибрировал в моих костях и скользил по позвоночнику. Я дрожала, чувствуя его боль, как свою собственную.

— Ты мне доверяешь? — спросила я, взяв его руку в свою.

Мэддокс переплел наши пальцы, крепко держась. Так туго, что я почти потеряла чувствительность в руке.

Поднявшись на цыпочки, я приблизила наши лица. 

— Ты мне доверяешь?

Мэддокс сокрушенно кивнул мне. Его глаза сверкнули тьмой и страхом.

Он доверял мне.

Так же, как я доверяла ему.

Единственная разница между нами заключалась в том, что я не предавала и никогда не предала бы его доверие.

Я думала, что мы с Мэддоксом похожи. Он никогда не делал мне больно, как и я никогда не делала ему больно. Не добровольно. Не умышленно.

Оказалось… Я была неправа.

Неправа насчет Мэддокса. Неправа насчет нас.