Я, Богдан (Исповедь во славе)

Гей, викресали вогнику, закурили,

Гей, розпустили пужар по долинi.

Гей, попалили дiточки солов'їнi...

Гей, що котриї старшенькi, полетiли,

Гей, а котриї менченькi, погорiли...

Ох, будут гореть и меньшенькие, и большенькие, наверное, ведь смерть никого не щадит. С грешным и праведный будет смертью бит - может между сухим и сырое гореть... Я еще колебался, я еще ждал уступок от Потоцкого, потому и направлялся в свой Чигирин, не думая в то время идти дальше. Дорога на Тясьмин идет Черным шляхом на Сак-сагань, мимо верховий Желтой Воды, и Княжьих Байраков, и открытым полем, я пошел по ней, имея справа ногайцев Тугай-бея для разъездов по ярам и лесам со стороны Днепра, чтобы Барабаш не высадился и не ударил неожиданно мне в крыло. Кривонос пускал вперед лазутчиков, которые зорко следили за продвижением Шемберка и молодого Потоцкого, за каждым их шагом, и теперь мне было уже видно, что перехвачу их на Желтой Воде. Я шел навстречу своей первой великой битве. Может, и последней, кто ж это знал!

Войско только идет охотно и весело на врага, но битвы вряд ли желает. Если и рвется к чему-нибудь, то разве лишь к защите, когда уже берут его за горло, или же к грабежу, добыче, примитивному насыщению и отдыху. Каждый хочет жить, а битва - это неминуемая смерть для кого-то. Полководцы же мечтают только о битвах, ибо без этого у них словно бы опустошается душа и они тихо, медленно уходят в небытие. Полководец - творец и пророк. Как тот, который слагает песни и думы, как живописец, рисующий святых на иконах и парсунах, как певец, который голосом своим поднимает души, как пророк, словом ведущий на подвиг целые народы. Но он и возвышается над всеми: они могут творить лишь под защитой его могучей руки, потому что лишь он знает, что пророки побеждают только тогда, когда они вооружены. Так устроен мир, и никто не может избежать своей судьбы, даже сам бог.

У меня еще не было славы, враги считали меня просто мелким бунтовщиком и своевольником, мир не слышал моего имени, но для меня оно уже звучало тысячеусто, уже гремело во мне предчувствие великих побед: стал я и не над войском, а повел целый народ, а народ неодолим, разве не подтверждает этого орда? Что такое орда? Это весь народ, если он даже маленький, будучи сбитым в единый кулак, он громит все вокруг, и нет ему удержу.

Я чувствовал в себе силы неизмеримые и дух неукротимый. Неразгаданность мыслей, непредвиденность, неожиданность - и для врагов, и для друзей, и для самого себя. Мысли высекаются, как искры огнивом, и разрезают простор, словно огненные пули, - куда какая полетит? Никто не знает. Но в тебе живет могучая воля, которая все это направляет. Иногда мне самому становилось страшно от данной мне власти, казалось, будто во мне сидит неограниченная, неуемная сила, ведет неизвестно куда, в какие края, на какие небеса.

Где будет битва, я еще не знал. Шел навстречу шляхетскому войску бесстрашно, но и осмотрительно. Знал, как похваляется молодой Потоцкий, что не мечом и оружием, а кнутами сможет укротить бунтовщиков, но я на это презрение должен был ответить уважением к врагу. Чем больше такого уважения, тем труднее им будет с нами состязаться. Не мы их звали сюда - они шли сами. Не мы их преследовали, а они хотели обложить нас, как загнанную дичь. Потому и решил я выбрать выгодное место и там ждать Потоцкого и Шемберка. Если бы они и прошли мимо меня, все равно должны были вернуться, чтобы найти, - для этого они посланы коронным гетманом.