Я беременна, профессор!

– Может, это будет девочка? – с надеждой спросил отец. – Если Алик тебя коварно соблазнил, ты можешь не выходить за него замуж! Я воспитаю вас обеих!

Я улыбнулась и чуть отстранилась. Конечно, недоговаривать отцу об обстоятельствах зачатия было не очень хорошо, но я предпочла, чтобы он думал, что ребенок получился естественным путем.

– Нет, папа. Алик меня не мог соблазнить коварно, потому что это совсем не в его стиле.

Опять вспомнилось, как он меня целовал в прихожей. Так по-настоящему… что даже хотелось верить в то, что у нас с ним все получится.

– Хорошо. А где вы с ним будете жить? Как скоро свадьба? Что скажут в университете? Ты возьмешь академический отпуск?

Папа выдал столько вопросов со скоростью пулемета, что у меня закружилась голова. Я потерла виски, и папа во мгновение ока всполошился. Усадил меня обратно на стул, налил воды.

– Токсикоз? Сейчас от него есть разные лекарства!

– Нет, просто немного кружится голова.

Я снова принялась за салат, которого хотелось с каким-то маниакальным желанием. Даже головокружение сразу прошло. Беременный организм сам прекрасно знал, что ему нужно!

– Папочка, я пока вообще не знаю ответов ни на один вопрос. Для меня самой это все, как снег на голову. Все так быстро закрутилось. – Я наморщила нос и запила салат водой. – Но как только все уладится, я сообщу тебе первому. А сейчас и тебе надо поесть.

– Я бы лучше выпил, – признался папа, но еды себе все же положил. – Ты мне только еще раз скажи… ты точно хочешь за Алика замуж?

И теперь уже я безо всяких пауз и раздумываний ответила:

– Точно!

И папа кивнул в ответ.

На следующий день Альберта Венедиктовича (в стенах университета никак не удавалось называть его Аликом даже мысленно) я увидела только после первых двух пар. Мы с девочками по привычке заняли столик поближе к профессорскому, насколько это было возможно, конечно. Сам Поклонский появился в кафе только минут через пять. Сдержанно кивнул мне, устроился на своем месте. Рассеянно протер очки салфеткой, глядя куда-то в сторону. Может, засомневался в том, что сделал все верно, когда я получила от него предложение? Эта мысль мне совсем не понравилась, даже как-то страшно стало.

– Даш… а ты не узнавала, свидетельниц сразу двое на свадьбе может быть? – с намеком, которого невозможно было не заметить, спросила Люда.

– Я в этом не разбираюсь, – пожала я плечами, вяло ковыряясь в винегрете. – И вообще не знаю, какой будет наша свадьба.

И будет ли она вообще, – подсказал скептически настроенный внутренний голос.

– А я считаю, ты должна все взять на себя! Организацию, имею ввиду. Это же событие, которого ждет каждая девушка!

– Точно! – вступила Таня. – А Венику, как и любому мужчине, может быть просто плевать, где и как расписываться.

Может, девочки и были правы, но я пока об этом действительно не задумывалась. Да и с Альбертом нужно было обсудить эти нюансы. А он вон сидит, даже на меня не смотрит.

Я взглянула на Поклонского, и он, как будто только этого и ждал, поднялся из-за столика и подошел к нам.

– Добрый день, – поздоровался со всеми разом. Мне показалось, что в кафе установилась такая тишина, какой и на лекциях было не дождаться. – Как вы себя чувствуете?

Ответила почему-то Люда.

– Все хорошо! Спасибо, что спросили, Альберт Венедиктович. И мы, пожалуй, пойдем.

Они с Таней устремились к выходу, бросив салаты недоеденными. Я же поднялась из-за столика и, как обычно бывало, когда смотрела в глаза профессора, утонула в его взгляде. Однако, это длилось недолго. Взявшийся бог весть откуда Филонов, нарушил этот момент, объявив то, от чего меня словно окатило ледяной водой:

– Иванова, тебя в деканате ждут. Просили передать. И чем быстрее, тем лучше.

Случилось то, чего и стоило ожидать. Новости о нас с Дашей дошли наконец до деканши. Хотя я очень надеялся, что Тамара Львовна предпочтет начать разнос с меня, она решила выбрать себе иную, заведомо более уязвимую, мишень.

– Я иду с тобой, – спокойно сказал я и положил Даше руку на плечо, давая понять, что она не одна.

Десятки пар глаз присутствующих в столовой таращились на нас с любопытством, и мне отчаянно хотелось защитить Дашу от этого алчного внимания.

– Идем, милая – сказал я мягко, сжав ее плечи. И она, словно резко очнувшись, действительно пошла.

Путь до деканата мы проделали в полном молчании. Даша шла впереди, я следовал позади нее безмолвным стражем. И только у кабинета декана нарушил молчание.

– Тамара Львовна у себя? – поинтересовался я у секретарши.

Похоже, помощницу себе Тамара Львовна подбирала под стать – Агния Иосифовна была также женщиной, чей возраст можно было определить как абстрактное число от семидесяти до бесконечности. И взирала она на нас с Дашей сейчас со всем осуждением, какое ей только позволяли прожитые годы.

– У себя, – подтвердила она. – Но…

Дослушивать я не стал. Просто сказал с улыбкой:

– Спасибо, – и решительно распахнул перед Дашей дверь, пропуская ее вперед и заходя следом сам.

Тамара Львовна воззрилась на нас из-под толстых стекол очков и заявила:

– А вас, Альберт Венедиктович, я не приглашала!

Я снова расплылся в улыбке.