Я беременна, профессор!

Кстати о женщинах. После вчерашнего фиаско я был готов полностью расписаться в том, что не умею с ними обращаться. Я, значится, Ивановой сказал, что от нее без ума и по задумке она, как почетная воздыхательница, должна была упасть мне в руки со словами «профессор, я ваша навеки!». Но что-то явно пошло не так. Меня сначала выставили пьяным дураком, а потом – вообще из дома. И все мои прошлые попытки наладить с ней контакт тоже не увенчались особым успехом.

Значит, мне нужна была помощь кого-то более знающего. Пройдя на кухню, я включил кофеварку и набрал нужный номер:

– Тим, приезжай. Срочно нужна помощь.

Тимур Ольшанский был у меня уже через полчаса. Мы дружили с ним с первого курса медицинского, и если кто действительно разбирался в женщинах, так это он. Среди его пациенток даже ходили шутки, что можно забеременеть от одного только взгляда на Ольшанского.

– Ну, что тут у тебя? – спросил он, скидывая обувь и решительно проходя на кухню. Не стесняясь, как это может позволить себе только лучший друг, сходу распахнул холодильник. И не удержался от комментария, увидев его содержимое :

– Ох ты ж бл*дь! Надеюсь, ты их не ешь?

– Это для экспериментов! – заявил я, на всякий случай придвинувшись к холодильнику, чтобы защитить яичники от чужих поползновений.

– Ясно, – сказал Тим. – Пожрать у тебя, как обычно, нечего. Пельмени есть?

– Посмотри в морозилке.

Так он и сделал. И к нашему обоюдному облегчению выудил оттуда заветную пачку. Поставив на огонь кастрюлю, Тимур повернулся ко мне:

– Жрать хочу пи*дец как. Не успел позавтракать.

По моим наблюдениям, жрать он хотел перманентно. И как только при этом умудрялся оставаться в хорошей форме, для меня было загадкой.

–Ну, так чего звал? – поинтересовался он, начиная закидывать пельмени в кипящую воду.

Я не стал долго ходить вокруг да около. Выдал прямо:

– Мне надо соблазнить одну девушку.

Тим уставился на меня так ошарашенно, что пельмени из пачки, которую он держал над водой, посыпались неконтролируемо. Часть в кастрюлю, а часть на пол. Ольшанский взвыл, когда от этого пельменепада вода из кастрюли брызнула ему на руку. И очнулся:

– Ты это серьезно сейчас?

– Абсолютно.

– О*уеть, – только и сказал Тим.

Я терпеливо ждал.

– Так, давай поподробнее. У тебя к этой цыпочке какие намерения?

Намерения у меня были самые серьезные, как и проблемы, которые мне грозили из-за всей этой ситуации. Но я боялся что с моими-то успехами в обольщении Ивановой мне не грозит воплотить эти намерения в жизнь.

– Жениться хочу, – ответил я.

Ольшанский, ярый атеист, от этого заявления аж перекрестился и сел. Мимо стула.

– Тебя шантажируют? – спросил он почему – то шепотом, глядя на меня снизу вверх. – Вынуждают?

– Никто меня не вынуждает! – отрезал я. – Я хочу жениться, но боюсь получить отказ.

Жениться я и правда хотел. Это был наилучший выход из ситуации. Случившееся ломало не только мою жизнь, но и жизнь Ивановой, и нес за это ответственность именно я. Сделать ей предложение – самое меньшее, что я мог.

– Кто она? – спросил, тем временем, Тим, поднимаясь с пола.

– Моя студентка.

Друг присвистнул.

– А ты такой затейник, оказывается!

Еще какой! И Ольшанский даже не представлял, к чему уже успели привести мои затеи.

– Так, ладно, начнем с теории, – перешел он к деловому тону и аж руки потер в предвкушении сделать из меня завидного жениха.

– Во-первых, никто не отменял такой банальщины, как конфеты и цветы. Ты дарил ей цветы?

Я хмыкнул. Ну, можно сказать, что дарил. Как говорится, дети – цветы жизни, дарите женщинам цветы!

– Нет, – все же признал я.

– Зря! Купишь букет перед следующей встречей.

Хорош же я буду с этим веником в аудитории! Веник (я знал, что студенты называют меня так) с веником. Прелесть, что такое.

– Во-вторых, – продолжал вдохновенно Тимур, – женщины и правда любят ушами. Больше говори о том, какая она красивая, о том, как скучаешь по ней каждую секунду, в общем, о своих чувствах!

О чувствах, значит. Чудесная была бы картина! «Дарья, я в таком ужасе, что вам подсадили моего клона! Ни х*я не знаю, что с ним делать, но ооочень интересно!».

Судя по всему, по моей физиономии было кристально ясно, о чем я думаю, потому что Тим сказал предупреждающе:

– Алик, правду говорить необязательно! Говорить надо только приятное!

Я вздохнул. Окей, наплету чего-нибудь, не идиот же я, в конце концов.

– Ну и в-третьих, это подача себя. Выпрямись, держись гордо, смотри уверенно. Ты – самец! У нее нет шансов устоять! Смотри на нее так, будто кроме нее больше не существует никого! Давай! – Тим, кажется, вошел в раж, начиная говорить все громче.

– Ну что ты стоишь как истукан?! – не выдержал он. – Давай отрепетируем. Представь, что я – это она. Иди ко мне! Я – твоя грязная девочка! Возьми меня! Возьми сразу, одним лишь взглядом!

Святые яичники! Хорошо, что я живу в частном доме! Будь у меня соседи сверху и снизу, подумали бы уже, что я играю в лиге заднего хода.

– Давай вот без этих ролевых игр, – сказал я Тиму, который уже буквально лег на кухонную столешницу и развел ноги, войдя в роль по самое не могу. – Будем считать, что я тебя понял.