Я, арестант (и другие штуки со Скаро) (ЛП)

Начав эту историю, я говорила о страхе. Именно это я и имела в виду. Я пошла работать в полицию, чтобы доказать, что я не боюсь. Я могла бы управлять всем миром! Знать, как бороться с роботами-убийцами. Попинывая их между делом.

Как же я ошибалась.

Начало седьмого, и я прохожу овощной базар, разрастающийся здесь по субботам. Вот она, Адская кухня. Я как будто из солярия ныряю под приятную прохладу лёгкого тента и гляжу на белые шатры впереди, пока толпа толкается и кружит вокруг меня. Как здорово, что я оставила форму в своей ночлежке, иначе ее бы просто изорвали в клочки. У всех на глазах. Вышло бы очень неловко — множество ни в чем не повинных прохожих узрели бы ужасную, ужасную угрозу — мое пузо и небритые ноги. Адская кухня и звучит сейчас очень уместно — со всеми этими многоэтажками красного кирпича, едой и моей злостью. Всего лишь сотню лет назад именно здесь обитало беспринципное племя ирландских иммигрантов, и даже у дьявола тряслись поджилки от их гневливого, жестокого нрава. Тут до сих пор, если знать где, можно найти порносалоны и бордели. Но когда цены на аренду взлетели до небес, жить здесь стало дорого — и это еще больше усилило гнев.

Разговоры, разговоры… счастливые люди, молодые парочки, друзья, пенсионеры — все в поисках пищи. Над головой проносятся нахальные вопли торговцев о скидках и последних шансах. Почему я сама не могу кричать, как они? Мне хочется крикнуть. Или хотя бы пнуть парочку щенков.

Скажем так. Моя отставка не удалась.

Пошатываясь, я ввалилась в кабинет шефа. Когда я объяснила, что хочу уволиться, он поднял бровь; телефоны надрывались, звеня, воздух в тесной коробке комнаты перемешивал вентилятор. Кондиционер поломался.

Когда я закончила, капитан наклонился вперед, сложив темные ладони пирамидкой.

— Хочешь уйти. Отлично. Могу я спросить, почему?

Я закатила глаза.

— Сэр, я просто не подхожу для этой работы.

— У тебя огромный потенциал. Я был впечатлен. Теперь ты офицер — и твоё повышение случилось в очень удачный момент.

— Но сэр, за мной закреплено место в КУ, и если я соглашусь, они возьмут меня назад.

Шеф вытаращился на меня, его черный лоб поблескивал в лучах солнца. Потом захихикал, качая головой.

— Тебя приглашали в Колумбию?! Елки, и ты молчала, Бирчвуд! Уверена, что они не ошиблись? Потому что ты-то сама точно ошиблась уже потому, что не рассказала об этом.

Я стояла там, потная и с горящим лицом, надеясь, что вот-вот растекусь лужицей из-за жары. Пыталась улыбаться. Но потом капитан Джонсон посерьезнел.

— Кроме того, все не так уж просто. Давай-ка я тебе напомню: все увольнения происходят через неделю после подачи заявления.

Я моргнула. Совсем забыла об этой детали системы.

— Меня… не предупреждали.

— Что ж. — Он начал возиться с миниатюрным садом камней, затерявшемся посреди беспорядка на его столе. — Строго говоря, можешь сдать значок прямо сейчас. Но, честно говоря, сейчас я не приму его.

— Прошу прощения?

— Нет. Обдумай это решение. Это реальный мир, Бирчвуд. Тебе будет лучше здесь, в нормальном мире, а не сидеть взаперти со всеми этими книжками и прочей ученой мутью.

Вот ублюдок! Он меня не отпускает! Но у меня есть права, не так ли?

— Но…

— Неделя. Потом сможешь уйти. Но не вздумай бить баклуши: уж я-то знаю, что именно этого ты и хочешь. — Он надменно улыбнулся. — Говорю тебе: ты хороший коп.

— Я и так это знаю.

— Посмотрим.

Я поджала губы. Пыталась обдумывать эту неожиданную новость. Как бы выразилась Мелани? Все мимо.

— Спасибо, сэр, — пробормотала я, а потом вышла из кабинета, дуясь, как обиженный ребенок. Ринулась в шум и суматоху, протолкнувшись мимо серых турникетов — обратно в свою конуру. Так я и чувствовала себя. Запертой в крохотной коробочке.

Запах фруктов щекочет ноздри: я неспешно прохожу мимо овощного киоска. Кипа ящиков, один за другим, стопка за стопкой; уйма цветов: красные и зеленые яблоки, пучки спаржи, бананы, апельсины, сладкий перец и груши, артишоки, даже кабачки, патиссоны и тыквы, каждая запакована в белый контейнер. Продавец, пузатый мужик в клетчатой сорочке, горланит с ужасным акцентом. Интересно, зачем они так орут? Это такой вид шантажа?

Я брела обратно тем же путем, как и пришла, решив разыскать гитариста. Льюиса, бродячего музыканта. Типа мне было дело. Естественно, он давно ушел.

Раз уж я здесь, почему бы не осмотреться? Я не фанат готовки. И не фанат овощей, если уж на то пошло. Но цены не слишком ужасали, и все это богатство было выложено так красиво, словно только что высыпалось из Рога изобилия. Невысокая женщина в толстых очках, стоящая рядом со мной, укладывала груши в бумажный пакет и счастливо болтала с продавцом. Я пожимаю плечами и делаю то же самое, тянусь к ящикам. Это что, звон колокольчика? Как странно. Откуда это он? Из-под стола?

И тогда происходит что-то странное.

На самом краю поля зрения, где мелькает рука дамы с пакетом, начинают шевелиться груши. Двигаются, словно что-то в них прячется. Тогда…