И жизнь моя – вечная игра

– Вы с ней общались?

– Нет.

– Значит, ей все равно, что со мной... Было б не все равно, она бы не допустила ко мне такую красавицу... Она знает, что я обожаю красивых женщин...

– Может, обойдемся без этого?

Дарья Викторовна была польщена, но пыталась скрыть это за милой гримаской легкого недовольства.

– Ну почему же? Насколько я знаю, между адвокатом и его подзащитным должен сложиться доверительный контакт. Или я не прав?

– Конечно, вы правы... Но прежде всего должно быть равенство отношений. Я обращаюсь к вам на «вы», а вы «тыкаете» мне, как будто я какая-то юная стажерка...

– Извини, но ты выглядишь, как юная стажерка. Сколько тебе лет, двадцать – двадцать два?

Конечно же, ей было больше. Но женщине так приятно, когда ей скашивают года.

– Тридцать два, – польщенно улыбнулась Дарья Викторовна.

– Не могу поверить! – изобразил изумление Тимофей. – Ты... Вы великолепно выглядите для своих лет.

– Спасибо, – зарделась она.

Но тут же постаралась взять себя в руки. Сделала брови «птичкой», выпрямила губы. Важной стала, высокозначимой.

– О делах поговорим? – спросил Тимофей с таким видом, будто до этого они досужно развлекались.

В общем-то, так оно и было. Пятый день он в стенах следственного изолятора, третий день в тесноте карцера. Казалось бы, срок ерундовый, но он уже успел малость одичать. И простое общение с роскошной женщиной казалось ему событием фантастического масштаба и удовольствия.

– В общем-то, для этого я здесь... Надеюсь, мне не надо объяснять вам, в чем вас обвиняют?

– Вы-то сами в курсе?

– Разумеется.

– Верите в то, что я мог убить семь человек разом?

– Ну... – замялась она. – Скажем так, не верю...

– Но допускаете, – усмехнулся Тимофей.

– Да, допускаю, – созналась Дарья Викторовна. – Но ваша задача сейчас и состоит в том, чтобы переубедить меня...

– Очень просто. Вы когда-нибудь держали в руках пистолет?

– Приходилось.

– Тогда представьте себя на моем месте. Вы врываетесь в кафе, битком набитое бандитами... Нужно быть психом, чтобы решиться на это, вы не находите?.. Врываетесь в кафе, стреляете в одного, второго, в третьего... Представляете?

– Ну, в общем-то... – под гнетом сомнений кивнула она.

– Пистолет тяжелый, стрелять нужно быстро, иначе сам попадешь под пули... Семь человек, одного за другим... Неужели я похож на Рэмбо, а?

– Рэмбо – киношный герой.

– Ну а я о чем?

– Но вы спасали свою сестру...

– Кто вам такое сказал? Надя? Или она показания какие-то дала?

Он уже знал, что к Наде подъезжали руоповцы, предлагали ей поведать под протокол давнюю историю с похищением. Но Надя послала их всех на три буквы. Правильно сделала.

– Нет. Но есть показания гражданки Полосовой. Она утверждает, что вы ворвались в кафе, чтобы спасти свою сестру...

– Она утверждает? А вы разговаривали с ней?

– Нет.

– Почему?

– Сначала я должна поговорить с вами. На основании фактов, изложенных в деле...

– Это не факты, это сплошная ложь. Не было ничего, и не убивал я никого... А с Ладой вам надо было бы поговорить...

– Я обязательно с ней пообщаюсь.

– Это вряд ли, – мрачно усмехнулся Тимофей. – Лада ментам продалась. И менты ее прячут... Не найдете вы ее...

– Но все дело держится на показаниях свидетеля. Никаких других доказательств, подтверждающих вашу вину, нет...

– Когда надо будет, она объявится...

Вчера Тимофей встречался со следователем. Разговор шел в одни ворота – прокурорский спрашивал, а он не отвечал. Единственно что спросил, когда будет очная ставка. Следователь сказал, что не будет... Одно это указывало на то, что Головатый придерживает Ладу для решающего удара на судебном процессе.

– Я внимательно ознакомилась с показаниями гражданки Полосовой. Она утверждает, что вы убили семь человек. Но я могу доказать, что, судя по ее показаниям, вы могли убить только троих – гражданина Захарова, с которым в тот момент находилась Полосова, и еще двоих из его окружения...

– Что семь, что три – все равно пожизненное.

– Ну, это как сказать! Если удастся доказать, что вы убивали в состоянии сильного душевного волнения... А оно имело место, если вы спасали от бандитов свою сестру...

– И что тогда?

– Возможно, вы получите по минимуму. Не скажу, что можете отделаться условным сроком... Хотя и такое возможно...

– Если я признаю свою вину?

– Ну, я к этому вас не склоняю... Но, в общем, если вы чувствуете за собой вину, то было бы лучше, если бы вы ее признали... Но ни в коем случае не признавайте другие трупы...

– Кому признаться, вам?

– Для начала можете мне.

– Хорошо, я признаюсь... Ты, Даша, очень нравишься мне. И я тебя хочу. Прямо сейчас... Ну, как тебе мое громкое признание?

– Браво! – пытаясь свести все к шутке, принужденно улыбнулась Дарья Викторовна.

Тимофей чувствовал, что имеет над ней определенную власть. Заинтриговал ее натиском своего мужского обаяния, сумел нацелить на себя ее женский интерес. Она подавлена, она в смятении. И, судя по всему, сама же тем и удивлена. Не привыкла она к тому, чтобы мужчина так с ходу и хватко брал ее за рога. Привыкла самой довлеть над ними. Но Тимофей был верен своей шоковой тактике, поэтому сейчас мог надеяться на ее уступчивость.