И жизнь моя – вечная игра

– Нет. Он сам сказал, что мне на повышение идти надо. А сам Таньку к себе со сбыта взял... А мне сказал, что меня ждут на производстве... А я не хочу на производство, плохо там, и денег не платят... Я сказала, что тебе пожалуюсь...

– А он что?

– Сказал, что плевать на тебя хотел...

– Прямо так и сказал?

– Да. Он вообще в последнее время грубый какой-то стал.

– Хорошо, я с ним поговорю...

Завод Тимофей оставлял напоследок. Хотел собрать побольше информации о махинациях, которые проворачивал директор, о состоянии активов и пассивов, о том, о сем. Но в принципе он мог наведаться туда и завтра. Информация у него в общем-то есть, чем придавить директора, он знает. И планы на светлое будущее завода тоже имелись...

На проходной завода за треснувшим стеклом сидел старый и дряхлый вохровец, равнодушный ко всему, в том числе и к самому себе. Тимофей шутки ради показал ему свой пропуск, оставшийся у него с прежней, довоенной жизни. Охранник равнодушно кивнул и взглядом показал на вертушку, которую он для него разблокировал. С равным успехом он мог бы предъявить ему проездной билет на автобус.

Здание администрации из белого силикатного кирпича, полутемный вестибюль с доской почета, которая не обновлялась с застойных времен. Гулкая лестница на второй этаж, пыльные окна, на стенах горшки с засохшими цветами. Запущенность офиса лучше некуда отражала состояние дел на заводе.

Приемная главного инженера занимала чуть ли не полкоридора северного крыла. Бронированная дверь с помпезной табличкой, приемная с евроремонтом, компьютеры, факсы, аромат пластиковых цветов. И сам цветник в образе расфуфыренной пышногрудой крали.

Тимофей залихватски подмигнул ей и, не сбавляя ход, направился к обитой кожей двери. Но секретарша молниеносно выскочила из стола, перегородила ему путь.

– Ты куда?

– Танюха, ты чего? – изобразил он удивление. – Не узнаешь?

Он и сам ее впервые видел. Но это не помешало ему обвить рукой ее талию и с благоговейным восхищением заглянуть в глубокий и широко распахнутый вырез ее кофточки. Она явно гордилась своими большими и тугими полушариями, потому и выставляла их напоказ без всякого стеснения.

– Нет, – млея под натиском его сурового мужского обаяния, как-то беспомощно мотнула она головой.

– А я Тимофей, Надюхин брат... Ах да! Забыл! Шоколадка тебе полагается!

Он достал из кармана батончик «Сникерса» и с самым невозмутимым видом просунул его в ложбину между грудными выпуклостями. Секретарша и не попыталась возмутиться. И даже благодарно улыбнулась – После работы ко мне поедем, – сказал он мягко, но голосом, не допускающим возражений. – Покувыркаемся.

– Поедем, – зачарованно кивнула она.

– Ты пока подумай, что надеть. А я к Юрию Александровичу загляну...

Хлопнув ее по аппетитному заду, он отправил ее на место, а сам зашел в кабинет к главному инженеру. Просторное помещение, новенькие дубовые панели, гарнитурная стенка из натурального дерева. Стол чуть ли не в ширину коридора, в кожаном кресле с высокой спинкой – седовласый мужик с огромными, как у гоголевского Вия, бровями. Философская поза – правая рука подпирает щеку, просветленно-задумчивое лицо, в глазах неустанная забота о судьбах большого завода. Тимофей вспомнил, что ему приходилось его видеть раньше, до армии. Видел, но не знал, как его зовут. Кажется, он возглавлял конструкторское бюро при заводе.

– Наше тебе с кисточкой, Юрий Александрович!

Тимофей уверенным шагом прошел по ковровой дорожке, без приглашения занял место за приставным столиком.

– Ну и что тебе нужно? – не меняясь в лице, грубо спросил Силантьев.

– Да вот, плевалку тебе принес.

Развалившись на стуле, Тимофей извлек из кармана куртки дешевую стеклянную пепельницу, поставил ее на основной стол и движением пальцев подтолкнул ее поближе к хозяину кабинета.

– Это что значит?

– А это, чтобы ты сюда плевал. А на меня плевать не надо.

– Ничего не понимаю.

– Тимофей меня зовут. Орлик фамилия...

– А-а, так тебя Надя прислала.

– Я тебе не курьер, чтобы меня присылать...

– Что тебе надо? – свысока посматривая на него, недовольно спросил Силантьев.

– На работу пришел устраиваться.

– Да, Надя что-то говорила про тебя. Ты раньше на заводе работал, до армии... Кем ты работал?

– Механический цех, технолог по механической обработке.

– Не думаю, что есть вакансии.

– Да ладно, вакансий нет. От вас люди как от чумы бегут, работать некому...

– А я говорю, вакансий нет.

– Будет вакансия. На твое место.

Тимофей невозмутимо вынул из кобуры под курткой тяжелый пятнадцатизарядный «Браунинг», в безмятежной задумчивости передернул затвор и вернул пистолет на место.

– Э-э, я сейчас охрану вызову, – вжавшись в кресло, бледный как альбинос, оторопело пробормотал Силантьев.

– Какая охрана? – от души засмеялся Тимофей. – Три склеротика-инвалида с наганами, да?..

– Милицию...

– Милицию ты не вызовешь. Потому что жить хочешь. Я человек добрый, но собаками меня травить не надо. Я ведь разозлиться могу... Орлик моя фамилия.

– И... И что?

– Теперь я за заводом смотреть буду. Раньше Захар был, потом Козьма, теперь я...

– А-а... Я не знаю, кто там за чем смотрел...