И всё, что будет после…

– Это? – рассеянно протянула она, развернув газету, и поднесла к огню, чтобы рассмотреть получше прищуренными близорукими глазами. – А так! – улыбнулась она, и свёрток упал в огонь. – Тотчас вспыхнуло и загудело пламя. Запахло палёной шерстью, яркие трескучие искры полетели вверх.

Дипломатичный Крылов перевёл разговор на другое. Фима сник и, когда Соня попрощалась со всеми и пошла спать в палатку, шепнул Жоре:

– Пойду я… Твой спальник слева. Только сетку не забудь застегнуть на змейку. Комаров полно…

Как только Фима, пожелав всем спокойной ночи, отправился восвояси, Шурочка повернулась к Жоре и негромко сказала:

– Ты тоже иди, если хочешь. Я сама доберусь…

«Ну уж нет! – всё вскипело и вознегодовало в Жоре, и вспыхнула злость на этих людей. – Успели когда-то договориться! Всё знают! А меня не считают нужным ни во что посвятить. Как будто я ничто и никто. Ну, что ж, посмотрим, кто будет вам всем диктовать! Кто есть кто…» Он видел рядом нежную шею и детский профиль, и её глаза, смотревшие на него ожидающе, желая, что он ответит: «Да, я пойду…» Ну, нет! Он еле сдержал себя, чтобы не схватить за руку, до боли сжать её маленькую ладонь, как тогда в окопе – пусть почувствует его силу и пусть заплачет! Чтобы отныне знала!.. Но он только как можно спокойней сказал:

– Прогуляемся? Поговорить надо…

– Ну, пошли. Они уже спать ложатся…

– Алеся! – позвала из палатки Соня.

И Жора понял, что эта женщина – его враг! Вот кто – враг номер один, он почувствовал это сразу. И зачем они вообще его позвали?..

Некоторое время в палатке было тихо. Потом донёся шёпот Шурочки – успокаивающий тихий шёпот, точно она старалась убедить в чём-то…

«Действовать, надо действовать… – понял Жора. – Но как? Было бы ей хоть шестнадцать лет, я бы нашёл способ… А тут… Не украдёшь… не усыновишь же ребёнка!..»

Ещё огромная, но уже ущербная с одного бока луна выкатилась из-за леса, когда они поднялись на верхнюю дорогу. Стояла прекрасная ночь. Блестело внизу за кустами озеро, рассечённое серебряной дорожкой луны. Стрекотал кузнечик. Грязь под ногами высохла. Шурочка шла, не глядя под ноги, не боясь провалиться в лужу…

А Жора шёл, ничего не замечая вокруг, погружённый в непонятное блаженство. Нет, теперь понятное – он был влюблён. Ему было бесконечно хорошо, и он хотел, чтобы это продолжалось вечно. Он хотел видеть её каждый день, слышать её чудесный голосок, смотреть в глаза… Он ощущал её каждой клеткой своего тела, она шла рядом – не такая уж маленькая, чуть выше его плеча… А это идея! Изменить её рост, внешность – навсегда! Так, чтобы не узнали родные, сделать её немного старше… и паспорт! Сделать обоим другие паспорта! У неё ведь копер… Для её способностей, при его знаниях – любой паспорт не штука! Что угодно не штука! Всё возможно! Все люди – ничтожества! Как она сказала? – один дурак и один подлец, а остальные восемь со всем этим соглашаются, и власть над ними не стоит выеденного яйца! И власть эту берёт тот, кто хочет! Да, это так. Только во все времена хотели этого подлецы… и в этом-то была беда. Но он хочет… не ради власти над ними, а ради свободы от них – вот разница! Два паспорта – и уехать! Лучше, конечно, иностранные паспорта. В Москве сейчас олимпиада – какое счастье! Там полно иностранцев… Затеряться среди них, смешаться, выдать себя за них – и прощайте! Земля не маленькая… Только б не помешали! Выбрать себе другие имена…

«Алеся…» – вспомнилось почему-то. Шурочка чуть отстала. Он шёл так быстро, увлечённый своими планами, что забыл про неё. Он оглянулся, застыл на на мгновение – подождал, а потом – приноровился к её шагу и осторожно, с неожиданной вдруг возникшей нежностью, обнял её за плечи, это получилось само собой. Она была тоненькая и тёплая, в лёгкой майке и шортах… Не кусают же её комары!

– Почему они оставили тебе копер?

– Чтобы я вернулась…

– Да? Я попал туда без него… – Он опешил. Это действительно было так, у него это получилось… Но почему? Ведь он ничего не совершил. Не изменил себя, не стал Моцартом, не написал гениальный роман… Разве что… Разве что он чувствовал сейчас силу сделать всё… он просто был влюблён.

– Они считают, я рано или поздно вернусь, потому что всё здесь обречено. Мы все…

– И ты вернёшься? – перебил Жора, лишь это его сейчас интересовало.

– Нет.

– Ты уверена?

– Понимаешь… У всех у нас изменена психика – кто дурак, кто подлец… а я… просто не хочу такой жизни. Даже там… Ни в каком виде – ничего уже не хочу. Я могу умереть спокойно – этот кусочек мира, дорогой мне, он существует и сохранится… там, в другом месте… Если здесь всё… перестанет существовать!

– Ну, хватит! – перебил Жора. Эти бредни его не интересовали. Его интересовала сейчас конкретно она сама, как орудие, как механизм – только через неё можно управлять копером и сделать как можно скорей другие паспорта…

И он подумал про Пепку и «фиолетового»: «Да, их подарок пригодился уже сейчас… Он навёл на мысль». Но если уж всё удастся, если будет так, как он хочет – зачем тогда будет нужен их бредовый паспорт… выданный на его имя – через тридцать лет?»