И вновь искушение

Граф отпустил одну ее руку и повел девушку к дивану.

– Вы даете мне очень легкое задание. Как я могу его не принять?

В течение последующих нескольких минут граф делал именно то, о чем она попросила: отпускал комплименты чертам ее лица, ее волосам, платью, голосу, ее тонкому пониманию моды – словом, говорил банальности. Эванджелина улыбалась и размышляла о глупости мужчин, которых так легко убедить в необходимости извинений за то, что они имели дерзость появиться с приглашением на завтрак. Ее мать была права: их необходимо направлять, хотя бы даже ради их собственного блага.

Она взглянула на часы над камином. Роли уже на десять минут опаздывал. Вероятно, еще одному его другу потребовалась его помощь, и он решил не приходить вообще. Опять.

– Знаете, – сказал Редмонд, – я испытываю особую потребность упомянуть ваши пальцы.

– Мои пальцы? Их целых десять.

– О нет, моя дорогая! Это совсем не так. Как великолепно смотрелся бы один из них, если бы на нем было кольцо с моей печаткой!

О Господи! Он делает предложение, по крайней мере, на неделю раньше, чем она предполагала. Конечно, брак с Редмондом – это именно то, к чему она стремилась, и не имело значения, что от него пахло молью и лошадиной мазью. Но она вынуждена была признаться, что несколько разочарована тем, что Роли даже не потрудился появиться на их завтраке. Бриллиант. Почти уверенная в том, что абсолютно ничего не случится, она вынула его из своего кармана, сунула под подушку на диване и улыбнулась. Теперь начинается эксперимент.

– Вы говорите очень лестные вещи, лорд Редмонд. Я… Дверь утренней комнаты распахнулась.

– Приношу свои извинения, – раздался низкий голос Роли, и он шагнул в комнату с такой уверенностью, словно был хозяином. – Кажется, я опоздал.

– Да, опоздали, – холодным тоном подтвердила Эванджелина. Подумать только, он вошел в тот момент, когда бриллиант перестал быть рядом с ней! Как теперь понять – изменилась ее судьба к лучшему или к худшему? – Еще один друг оказался в беде?

– Какая-то несчастная тележка с молоком перевернулась прямо передо мной! Мой грум и я потеряли не менее двадцати минут, прогоняя уличных мальчишек и котов и провожая перепуганную пожилую женщину с улицы. – Роли, наконец, в первый раз посмотрел на другого гостя: – Привет, Редмонд! Я вас не заметил.

– Роли. Вы мне помешали, я разговаривал с мисс Манроу.

В течение секунды Коннолл Аддисон с непроницаемым выражением лица смотрел на Эванджелину.

– Конечно. Я подожду в холле, Джилли.

Он сознательно употребил столь фамильярное обращение. Мужчина, ухаживавший за ней месяц, называл ее мисс Манроу, в то время как маркиз, который знал ее меньше недели, уже назвал ее уменьшительным именем. Он груб и высокомерен.

Едва Коннолл вышел из комнаты, как Редмонд схватил ее за руку:

– Скажите, что вы наденете мое кольцо, мисс Манроу!

– О Господи! – простонала Эванджелина. – Это так неожиданно, милорд! Могла бы я, – она сделала паузу, глядя в его карие, полные обожания глаза, – могла бы я попросить вас об одной любезности?

– Просите что угодно! Я куплю для вас луну, если вы захотите!

– О нет! Но… гм… вы поцелуете меня?

Это была глупая просьба, поскольку, как ей всегда говорила мать, персональная привлекательность не имеет никакого отношения к браку. С другой стороны, даже самый слабовольный муж ожидает, что иногда он будет делить ложе со своей женой, по крайней мере, до тех пор, пока она не сможет переубедить его в этом.

– Сочту за честь, – выдохнул он, после чего сжал ее за плечи, притянул к себе и плотно прижался губами к ее губам.

Это напоминало прикосновение пятачка поросенка, во всяком случае, она подумала об этом, – влажный рот, окруженный щетинками, и Эванджелина не испытала ничего, кроме легкого отвращения. Откинувшись назад, она с трудом перевела дух.

– Спасибо, милорд, – чуть слышно проговорила она, преодолевая желание вытереть губы тыльной стороной ладони.

– Я буду целовать вас всякий раз, когда вы этого захотите, только ответьте на мой вопрос, – горячо сказал граф.

Доретта вскрикнула и вскочила на ноги. Закружившись, словно сумасшедшая, она стала хлопать себя по юбкам, пытаясь, что-то с них стряхнуть.

– Доретта! Что с тобой?

Дверь снова внезапно распахнулась, и в нее влетел Роли.

– Что здесь происходит? – спросил он, переводя взгляд с Эванджелины на ее горничную.

– Большой… огромный паук! На моем платье!

– Постойте спокойно одно мгновение, – приказал он, схватив ее под руку. Он критически оглядел горничную, затем протянул руку к ее щиколотке и щелкнул пальцем, после чего топнул ногой, и на деревянном полу образовалось темное пятно. – Вот и все. И никому никакого вреда, кроме самого паука, разумеется.

– Ой, спасибо, милорд! Я страшно боюсь этих ползучих тварей!

– Я вас понимаю. Я отказываюсь по-хорошему относиться ко всему, что способно перемещаться в большем количестве направлений, чем могу я. – Похлопав успокаивающе горничную по руке, он снова повернулся к Эванджелине: – Не сочтите за грубость, но я целое утро проболтался на улице и страшно проголодался. Вы готовы отправиться на пикник?