И вблизи и вдали

Но вернемся в 1965 год. Песню "Чистые Пруды" на этом концерте исполнял Евгений Клячкин. Надо вообще сказать, что еще с тех давних лет между ленинградскими авторами установились самые дружеские отношения. Каждый из этой небольшой группы - Вихорев, Клячкин, Полоскин, Глазанов, Кукин - с удовольствием распевали песни друг друга, радовались успехам товарищей. Я ощущал это в первую очередь, так как практически ни петь, ни играть не умел и постоянно пользовался услугами моих доброжелательных коллег. Среди нашей небольшой компании сразу же установилась обстановка дружеской откровенности, подразумевавшей полное отсутствие каких бы то ни было проявления зависти и недоброжелательства при самой резкой и нелицеприятной критике в глаза.

Помню, летом того же 1965 года, на Всесоюзном слете в Бресте, Посвященном героям и жертвам Отечественной войны, был устроен фестиваль самодеятельной песни, председателем жюри которого был маршал Конев. "Жюрил" он довольно своеобразно. Так, выслушав одну из песен, снял свою высокую маршальскую фуражку, утяжеленную золотым шитьем, вытер платком пот на лысом яйцеобразном черепе и негромко, как бы с некоторым удивлением, сказал микрофон: "Хорошая песня - без похабщины". Песня немедленно заняла первое место.

Что касается нас, ленинградцев, то мы вышли, все четверо, и заявили, что соревноваться друг с другом не хотим, а набранные каждым из нас очки просим суммировать для ленинградской команды. Это обеспечило первенство Ленинграду по самодеятельной песне.

Интересно, что дружба эта и взаимное доброжелательство, столь нетипичное для пишущих людей, сохранились потом на долгие годы, несмотря на то, что жизнь нас развела. Помню, как радовались Мы все, спустя уже много лет, когда Юрий Кукин, долго молчавший, вдруг разразился новой песней "Ни горя, ни досады". Все это казалось вполне естественным, и только переселившись в Москву, где отношения между ведущими бардами оказались совсем не простыми, я понял цену этой ленинградской дружбы. Вспоминаю, как Валя Вихорев сказал мне как-то: "Прости, старик, я тут твою мелодию использовал. Не возражаешь?" Речь шла о мелодии песни "Геркулесовы Столбы", частично взятой за основу в песне Вихорева "На Соловецких островах". Так же, примерно, поступил и Юрий Кукин, взяв полюбившуюся ему мелодию "Атлантов" для своей песни "Солдат Киплинга". Так же, без зазрения совести, поступил и я, приспособив мелодию песни Юрия Кукина "Мой Маленький гном" для своей новой песни "Над Владивостоком". А может быть, все дело в том, что этим мелодиям нашим, вместе взятым, была грош цена в базарный день, и мы все это четко сознавали?

Что же касается того давнего вечера с моим первым выступлением в "Востоке", когда Клячкин и Резник распевали мои песни, а Клячкин еще и аккомпанировал мне на гитаре вместе с Вихоревым, то от него остались только выцветшие любительские фотографии да несовершенные записи на старых пленках.

Помню, что "Пиратскую" песню ("Пират, забудь о стороне родной") и "Атлантов" пели вместе со мной все присутствующие на сцене авторы - Клячкин, Полоскин и Вихорев. Дискуссия "по поводу творчества представленных аудитории профессионального композитора Александра Колкера и самодеятельного автора Александра Городницкого" также развернулась острая. И опять, несмотря на старания В.Фрумкина и Ю.Андреева, пытавшихся установить "дипломатический" стиль разговора, аудитория решительно высказалась в пользу самодеятельной песни.

На этом эксперимент с совместным выступлением в одном концерте "самодеятельных" и "профессиональных" авторов закончился. На следующем абонементном концерте выступал московский поэт-песенник Лев Ошанин, уже без опасного соперничества "самодеятельных авторов". Он читал свои стихи, а затем профессиональные певцы и ансамбли, в том числе Э. Хиль и О. Нестерова исполняли песни на его стихи, написанные композиторами Э. Колмановским, А.Островским, А. Долуханяном, А. Новиковым и Я.Френкелем. Дискуссии же не было вообще. Одна из анкет так комментировала этот вечер: "Ни молодости, ни песни, ни гитары". Автор другой, студентка ЛГУ Т. Чичасова, сожалела "…Не хватало только Бена Бенцианова и одного циркового номера. Ужасная неловкая казенная обстановка и всеобщее разъединение. То, что объединяло нас раньше, ушло. И это очень жаль".

В последующих концертах пели уже, в основном, самодеятельные авторы, вместе с которыми охотно и успешно выступали профессиональные ленинградские поэты Олег Тарутин, Леонид Агеев и другие. А вот композиторы уже не отваживались. Приехал как-то, правда, из Москвы только вошедший в моду Микаэл Таривердиев, но узнав, что ему придется выступать "вместе с самодеятельностью", оскорбился и наотрез отказался участвовать в концерте, оставив вместо себя молодую исполнительницу Елену Камбурову, которая пела песни Окуджавы в музыкальной аранжировке Таривердиева, сильно их исказившей.