- Прости, - снова пробормотала она, опустив глаза, испуганная своей неуклюжестью. Она часто разбивала стаканы и тарелки. Он обвинил ее в том, что она специально разбила его и велел ей идти в свою комнату и оставаться там, пока он не разрешит ей выйти.
И с тех пор она здесь, понимая, конечно, что наказание соответствует преступлению, зная, что могло быть и хуже. Зная, что ее срок наказания может истечь до возвращения мамы от тети Кэтлин, она сидит в своей комнате, ожидая после завтрака досрочного освобождения, которое, похоже, никогда не будет предоставлено.
Она сидит, скрестив ноги, на своей кровати и таскает горстями хлопья из коробки "Чириоуз"[4], которую она спрятала.
Мама и Аарон возвращаются домой около двух часов дня, и Надин разрешается покинуть ее комнату.
Класс Надин участвовал в конкурсе по правописанию, и Надин заняла третье место. Миссис Фишер вручила ей диплом за третье место и ленту. Надин правильно написала "rabbit", "maintain", "battery" и "justice". Она ошиблась в слове tomorrow, потому что забыла, как оно пишется, с двумя "m" или двумя "r". Иногда она пишет его tommorrow, но так оно даже не выглядит правильным.
Все поздравляли ее, даже Джеффри, мальчик, у которого была отвратительная привычка швырять в нее слюнявым шариками.
Надин мчится домой, раскрасневшаяся от жары, вспотевшая от бега. Уголки диплома влажные и сморщенные от ее мокрых пальцев.
Она врывается в дом.
Ее отец уже дома, потому что у него был клиент, с которым он пообедал и рано закончил работу. Мамы не будет дома еще часа два.
Задыхаясь и ухмыляясь, как Чеширский кот, Надин машет грамотой перед его грудью, размахивает ею у него перед носом, возбужденно раскачивается на каблуках.
Он протягивает руку и берет грамоту.
- Третье место?
Она кивает, ее улыбка чуть дрогнула, все еще надеясь, что...
- Какое слово было с ошибкой?
- Tomorrow.
Он хмыкает, и она не понимает, почему этот звук так сильно ее беспокоит.
Он отдает грамоту, не говоря ни слова, и возвращается к газете.
Она смотрит, снова пытаясь прочитать его мысли ... пытаясь изменить их, сделать его внимательным, понравиться ему... заставить его полюбить ее. Но она все еще не знает, как это сделать. Поэтому она ждет ответа, ждет, что он что-нибудь скажет. Ждет его поздравлений. Ждет объятий, которых просто никогда не будет.
Она размахивает руками, и он, наконец, отвечает.
- Глупо было ошибаться в этом слове. Ты должна была выиграть.
И он улыбается, обнимая неподвижное тело дочери, слезы высыхают на ее щеках, ее волосы - взъерошенное птичье гнездо, сложенное на макушке.
Надин делает вид, что заснула, но он знает, что это не так. А Надин это знает, потому что украдкой бросает взгляд на его лицо. По ее дыханию, по резким движениям под веками, он может сказать, что она еще не спит. Она понимает, что должна научиться лучше притворяться.
Мама Надин на цыпочках входит в комнату, чтобы не потревожить спящего ребенка. Надин смотрит на мать сквозь щелочки, все еще пытаясь притвориться спящей, думая, что обманула родителей, но предполагая, что отец, вероятно, знает правду.
Папа почему-то подыгрывает.
- Тссс, - шепнул он, кивнув головой в сторону двери. - Не входи. Я выйду за тобой.
Мама улыбается этому зрелищу, прекрасному и совершенному зрелищу, дочь в объятиях папы, Мадонна с младенцем Джотто[5] в мужских руках и пижаме Барби.
Мама уходит. Папа убирает руки от Надин, чтобы встать с кровати. Мать Надин ушла и не видела, где были руки ее отца. Ее матери это, наверное, не понравилось бы.