И в горе, и в радости (СИ)

Ладно, отбросим все лишнее, вычленив главное. Они хотят узнать имя рода моего отца? Вероятнее всего эта фамилия. Вряд ли их интересует отчество, так как оно им ничего не даст. Значит ли это, что те кто меня спас, понятия не имеют, кто я? Или это проверка? Как бы там ни было, а я точно не собиралась о себе ничего рассказывать.

Мне с каждой минутой все сложнее было удерживаться от того, чтобы не прервать поток бреда старухи и не попросить позвать кого-то более здравомыслящего. Надеюсь, здесь такие есть. И чтобы не начать возмущаться, мне пришлось сцепить зубы и сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, мысленно проговаривая мантру, что все будет хорошо. Мое молчание старуха восприняла по-своему.

— Что такое, леа? Вам опять плохо?

— Нет, все хорошо. Но мне бы сесть.

Да, я пыталась перевести разговор в другое русло. Как бы там ни было, а начинать придумывать непонятно что для поддержания игры местных сектантов, я не собиралась. Не в том я была состоянии.

— Сейчас, сейчас.

Взяв меня за плечи, женщина помогла мне сесть, после чего переложила подушки так, чтобы я могла на них опереться и, поправив одеяло, отошла назад к столу. Я же, почувствовав легкое головокружение, прикрыла глаза, но как только оно прошло, сразу же открыла и удивленно воззрилась на руки, в этот раз лежащие на одеяле. Так. И что это такое?

Нет, ничего ужасного там не было. Руки как руки, с маленькими ладошками, аккуратными, ухоженными ногтями и тоненькими пальцами. Разве что были они совсем худенькие, с чуть ли не прозрачной, бледной кожей, через которую просвечивали венки. Пальчики по моему желанию пошевелились, а после и вовсе сжались в кулак. Но как это возможно?

Во рту у меня мгновенно все пересохло. Вновь возник вопрос по поводу того, что здесь происходит. Я медленно приподняла руку, следя за каждым ее движением и одновременно с этим понимая, что вот эта незнакомая рука выполняет все, о чем думаю. И все бы ничего, но какими бы ты ни пользовался кремами и маслами, как бы не следил за своей кожей, но к шестидесяти она не может сохраниться в таком состоянии.

Я отлично помню свои руки с шероховатой сухой кожей и появившимися на ней пигментными возрастными пятнами, с морщинками и небольшим шрамом на правой руке, почти незаметным, если о нем не знать. Здесь же ничего такого не было. Эта рука была юной особы. Как и голос. А еще меня называли девушкой и даже девочкой.

Не отдавая себе отчет в полной мере по поводу того, что делаю, я потянулась к волосам на голове и поняла, что вместо моей короткой, удобной стрижки, там копна густых волос. Потянув за прядь, я перебросила ее вперед, оценивая длину и цвет. Ну так вот, я в далекой молодости была шатенкой с вьющимися волосами. Сейчас же я стала иссиня-черной брюнеткой с прямыми и гладкими. И да, шевелюра моя теперь была, как минимум, до пояса, а, возможно, и того ниже.

Непонятно на что надеясь, я накрутила волосы на ладонь и дернула ее вниз. Хотя понятно на что. Все же в моей голове мелькнула мысль с легкой надеждой, что это парик. Да-да, самый обычный парик. Но возникшая боль заставила меня быстро откинуть эту идею.

Окончательно растерявшись, я облокотилась на подушку, обведя рассеянным взглядом комнату и остановив его на пожилой женщине. И тут мне пришла еще одна мысль в голову. А вдруг это не они, а я сошла с ума?

— Леа! Леа! Одарита! Вы меня слышите? Что такое? Вам плохо? А ну-ка, давайте назад ляжем. Судя по вашему виду, садиться вам еще рано.

— Не надо. Все хорошо, — я остановила пожилую женщину, которая хотела уже извлечь подушки из-под моей спины и уложить меня назад. — Скажите, у вас есть зеркало?

— Зачем вам зеркало?

Нахмурившись, старушка вопросительно посмотрела на меня. Я же, из-за странного состояния, в котором сейчас находилась и той каши, которая образовалась в голове, буркнула правду.

— Хочу увидеть свое отражение.

— Зачем? Поверьте мне на слово как знахарке. После болезни все имеют не самый цветущий вид. Но пройдет несколько дней, и вы восстановитесь. Молодости много времени на это не надо.

— Вы не поняли. Мне все равно, в каком я состоянии и какой у меня вид, болезненный или цветущий. Я просто хочу увидеть свое отражение, то, как выгляжу.

— Вы не помните, как выглядите, лея?

9

— Вы не помните, как выглядите, лея?

Тут же поняла моя собеседница, о чем я ей говорю. Мне не оставалась ничего другого, как кивнуть в знак согласия. Мысль о том, что я схожу с ума, меня очень беспокоила. И это мягко говоря. Поэтому для меня так важно было увидеть свое отражение. Увидеть себя.

Не знаю, что на моем лице прочитала знахарка, вот только ее взгляд сразу же стал жалостливым, а рука, опустившись мне на голову, принялась ласково поглаживать меня по волосам.