И цветы расцвели...

Тогда как его увидеть? Нет ни перспективы, ни расстояния? Единственный способ увидеть - достичь ясности понимания. Вы сможете увидеть его, только если станете максимально осознанны­ми.

Поскольку нет дистанции, то обычное зрение не поможет, необ­ходима такая исключительная осознанность, такая исключительная бдительность, что уже ничто в вас не спит.

Тогда дверь вдруг открывается. Вот он, Путь - вы и есть этот Путь. Но вы упускаете, потому что его вообще не нужно искать. Он всегда был там - еще до вашего рождения: вы были рождены на Пу­ти, в Пути, для Пути, от Пути — потому что Путь - это реальность.

Помните, этот Путь не ведет к цели - сам Путь и есть цель. Так что, на самом деле, не нужно никуда путешествовать, а просто оста­ваться бдительным, спокойным, молчаливым, не делать ничего. Просто превратитесь в ясность, в бдительность, в тихое прохладное понимание.

«Он у тебя перед глазами», - сказал Мастер

«Почему же тогда я не вижу его сам?» - спросил монах.

Когда вы любопытны, каждый ответ будет порождать новый во­прос, потому что любопытство никогда не может быть удовлетворе­но. Поиск может быть удовлетворен, поиск может прийти к завер­шению, привести к выводу; любопытство - никогда, потому что вы приводите к ответу все тот же любопытный ум - из этого возникает новый вопрос. Удовлетворен может быть тот, кто действительно на­ходится в поиске, но того, кто просто спрашивает: «Почему же то­гда я не вижу его сам?», удовлетворить невозможно.

И еще одно: в глубине души любопытного человека не интересу­ет реальность, его интересует только он сам. Он говорит: «Почему же тогда я не вижу его? Почему ты видишь его, а я - нет? Я не мо­гу тебе верить, не могу доверять, и, если он прямо у меня перед гла­зами, то почему я его не вижу?»

«Потому что ты думаешь о себе», - сказал Мастер.

«Путь - вот он, а ты думаешь о себе: "Почему я его не вижу?» Никто не может видеть, если он настолько полон собственным эго. Отложите эго в сторону, потому что эго означает все ваше прошлое, весь ваш опыт, все ваши установки, все, что вы когда-либо знали, изучали, собирали, копили: информацию, священные писания, зна­ния, - все это и есть ваше эго, столько всего, и если вы заняты всем этим, вы не способны увидеть.

«А ты?» - спросил монах.

Что бы ни сказал Мастер - каждый его ответ может привести к сатори, если ученик правильный. Даже самые первые его слова - ­«Он у тебя перед глазами» - могли бы стать просветлением, если бы их услышал правильный человек.

Но он упустил, иначе следующее высказывание было бы пони­манием:

«Почему же тогда я не вижу его сам?» - спросил он.

«Потому что ты думаешь о себе».

Но нет. Любопытство не может быть удовлетворено, ему никогда не будет конца.

Когда вы внезапно задеваете чье-либо «Я», этот человек перебра­сывается на вас. Монах спросил: «А ты, ты его видишь?»

Эго всегда думает: «Если я не могу это увидеть, как другие мо­гут?» Эго не может почувствовать, что кто-то другой живет без эго. Это невозможно. И если вы можете почувствовать это, значит, ваше эго уже начало умирать. Если вы можете почувствовать, что у кого-то другого эго отсутствует, значит, хватка понемногу ос­лабевает. Эго никогда не позволит вам почувствовать, что человек вообще способен быть без эго. И ваше собственное эго заставляет вас предполагать эго в других людях.

Много книг написано об Иисусе - больше, чем о ком-либо дру­гом - и многие из них пытаются доказать, что Иисус, должно быть, был глубоко эгоистичен, потому что он постоянно говорил: «Я - Сын Божий», «Я и Отец мой суть одно». Он говорит: «Я Бог». Мно­гие психоаналитики пытались доказать, что он страдал от невроза. Как ты можешь называть себя Богом? Ты, должно быть, эгоист.

Те же самые настроения посещали иудеев при жизни Иисуса. Они тоже думали: «Да он просто сошел с ума от своего эго! Что он говорит: что он Бог, или единственный сын Божий? Он слишком много о себе думает». Они насмехались.

Они насмехались, они смеялись. И когда они распяли Иисуса, их обращение с ним было просто непостижимым. Они одели ему на го­лову терновый венец и сказали: «Ты, Царь Иудеев, Сын Божий, Ты и Отец твой едины - вспомни нас, когда мы тоже войдем в твое Царствие Божие».

Они заставили его нести свой крест. Он был слаб, а крест - тя­жел: они преднамеренно сделали его таким, и они заставили его не­сти свой крест, как преступника. Его мучила жажда, потому что ме­сто распятия было на вершине холма, известного как Голгофа; он тащил в гору свой огромный крест, тяжелый крест, он обливался потом и хотел пить, а люди потешались над ним и говорили: «По­смотрите - Царь Иудеев! Смотрите! Человек, который утверждает, что он Сын Божий».