И только пепел внутри…

Мульт встретил новую гостью лаем, но быстро умолк под давлением не самого радушного приветствия.

– Да, замолчи ты! Чего разорался? – заворчал женский голос, в котором, впрочем, не было слышно однозначной агрессии в адрес пса. – Привет, Катюш, – почти сразу отвлеклась она на внучку, когда Мульт быстро заткнулся. Сторож хренов! Мог бы и укусить раз-другой. – Ты всё собрала?

– Подожди минут пять, ладно? – снова протопала Катя и уже из комнаты крикнула. – Мне тут нужно ещё кое-что собрать для костюма.

– Жду, – отозвалась бабка.

Тишину в квартире нарушало только шуршание внутри Катиной комнаты. К батарее вернулся пёс, который быстро потерял интерес к старой гостье, предпочтя ей тепло системы отопления.

За спиной послышались шаги. Неторопливые, неуверенные. Каждый шаг казался крохотным и выражал огромное сомнение в его правильности. Словно, кому-то и хочется и колется, но, всё же, нужно. От этого в каждом новом столкновении подошвы с полом слышалось как кто-то наступал себе на старое сухое горло.

– Доброе утро, Паша, – донесся со спины тихий, но достаточно отстраненный голос.

– Доброе, – кивнул я, бросив быстрый взгляд за плечо на тёщу. Ещё одна последняя затяжка, облако дыма, выпущенное из легких в открытую форточку, и пламя сигареты оказалось затушено в пепельнице.

– Не буду ходить вокруг да около, – продолжила тем временем тёща. Или начала. Возможно, это только начало ее монолога. Хотя, не припомню, чтобы она когда-то со мной разговаривала дольше минуты. – В общем, мы с отцом долго об этом думали и решение нам это тоже тяжело далось, но, мы считаем, что нужно собрать Машины вещи и отдать их в кризисный центр помощи женщинам, – едва слышно, вероятно, чтобы не слышала Катя, выронила женщина за моей спиной. – Слишком много напоминаний о нашей девочке… – голос её дрогнул.

Грудь изнутри обожгло приливом гнева. Словно языком пламени лизнуло ребра. Повернулся к теще, открыл было рот, чтобы упрекнуть ее в том, что она слишком торопится избавиться от напоминаний о своей дочери и моей жене, но осёкся, увидев скопившуюся влагу в женских глазах.

– И как… – в горле словно взорвался комок сухой ваты. – … как это происходит? Как это сделать? И куда мы торопимся?

– Скоро Новый год, – узкие плечи резко поднялись и опустились, словно она сказала, что-то будничное и вполне приемлемое. – Не думаешь, что нужно попробовать начать жизнь с чистого листа? На этом уже не осталось места…

– Не думаю, – качнул я головой. Прислонился задом к подоконнику, скрестил ноги в лодыжках, а руки на груди. – Вам-то какая разница? Не вы ли перед похоронами говорили о том, что сдохнуть должен был я?

– Я – мать, которая потеряла ребенка. Чего ты от меня ждал? Анекдот? – выпалила она и выгнула бровь, позволяя мне снова узнать в ней старую, «добрую» тёщу, что всем своим существом всегда выражала, насколько сильно я не достоин её дочери.

Стиснул зубы, оберегая нас обоих от моего возможного бестактного ответа.

– Вижу, ты перестал пить, завёл пса… – бросила она слегка брезгливый взгляд на псину у моих ног и снова вернула внимание к моему лицу. – …Катюшей занимаешься. Ну, или, во всяком случае пытаешься. По крайней мере, она перестала умалчивать о том, что тут у вас происходит. Иногда рассказывает про какую-то Соню и ее сына Сёму… – словно вскользь упомянула она имена наших новых знакомых и выжидающе посмотрела на меня, вероятно, ожидая, когда я разовью начатую ею тему и утолю её любопытство. Почти даже поверил, что ей неинтересно знать подробностей нашей случайной дружбы.

– Сегодня не пью – завтра выпью, – склонил голову к плечу и в упор посмотрел в ее глаза цвета потускневшего неба. – Дело одной откупоренной бутылки.

– Ты уже не станешь этим заниматься, – уверенно, словно зная наверняка, произнесла она. – Свою порцию ты выпил.

– Не уверен.

– Возвращаясь к вещам… – свернула на начатую тему тёща, глубоко вдохнув. – Мы с отцом собрали то, что оставалось у нас дома. Не всё, конечно. Сам понимаешь…

Молчаливо сглотнул вязкую слюну и опустила взгляд на ремни женской сумки, зажатой в руке.

– Будет неплохо, если и ты, возможно, с Катей, тоже соберешь часть вещей, оставшихся после Маши. Думаю, Маша этого хотела бы: принести еще немного смысла и пользы в чьи-нибудь жизни, пусть самой её уже нет с нами.

Невесело усмехнулся и покачал головой. Улыбка стала шире, пришлось опустить взгляд в ноги, чтобы старуха не сочла меня за идиота.

– Что смешного я сказала?

– Помнится, когда мы с Машей только начали встречаться, вы мне наедине тоже шепнули, что думали… – акцентировал внимание на этом её слове. – …что Маше будет только лучше, если она не свяжется с таким огрызком, коим был я. Денег у меня маловато было для вашей мажористой семьи. Вы всё ещё думаете, что знаете желания своей дочери лучше?