И только пепел внутри…

– Не думай, что разрушиться в одну секунду могла только твоя жизнь, а у всех вокруг всё как в сказке. Потому что это нихрена не так, Паша, – пелена слез уже не позволяла видеть его лицо четко. – Все. Абсолютно все в этой жизни хлебают дерьмо большой ложкой, но не кичатся этим. И да! Я тебя понимаю. Я понимаю, что это такое – терять любимого человека. Хотеть сдохнуть каждый гребаный день этой сраной жизни. И я, так же как и ты, для себя понимаю, что снять кольцо – значит, предать. Я всё это понимаю. И живу с этим каждый день, не тыча в нос другим, не обвиняя их в том, что они счастливы рядом со мной. Я понимаю, Паша. Понимаю, – последнее слово сорвалось шепотом вместе со слезами, которые уже было невозможно сдерживать.

Крупная дрожь сотрясала тело после выплеска эмоций, которые я сдерживала внутри себя… Сколько? Три года? Да, именно так.

Но Паша так и продолжил сидеть напротив с нечитаемыми для меня эмоциями на нахмуренном лице.

– Ясно, – усмехнулась я безэмоционально. Утерла слезы рукавом куртки. Выпрямилась у заборчика и подхватила на руки Фантика, который как раз пробегал мимо ног.

Развернулась на пятках в сторону своего подъезда и, не желая находиться в этом месте еще хоть одну секунду, быстрыми шагами поспешила домой, упрямо игнорируя взгляд темных глаз на своей спине.

Думаю, с этого момента наше общение можно смело свести к нулю. Тем более что этого Паша хотел с первого дня нашего знакомства.

Глава 11. Павел

Понимаю…

Слово, бьющее набатом в голове.

Её обессиленный шепот был равен крику отчаяния в момент, когда она произнесла это короткое, но весьма ёмкое слово.

Понимаю…

Один я нихрена не понимаю.

Не понимаю, зачем она вышла из дома поздним вечером с аптечкой наперевес? Не понимаю, для чего столько возни с рукой, в которой всего четыре дырки от укуса, и те уже зарастают? Не понимаю, почему раньше не догадался о том, что отсутствие мужа, но наличие кольца на её пальце может быть обусловлено теми же причинами, что и кольцо и отсутствие жены у меня?

Не понимаю…

Да, всё я понимаю!

Нет мне ни до кого дела. Вот только до её откровения я был уверен, что равнодушие – моё спасение, но оказалось, что оно лишь шоры, которыми я огораживался от других, старательно игнорируя тот факт, что дерьмо плавает не только у моего берега жизни.

Так и недопитую колу швырнул в урну, стоящую неподалёку. Хотел купить еще и виски, но ограничился приторной шипучкой, от которой приходилось морщиться ничуть не меньше, чем от неразбавленного ею алкоголя.

– Пошли домой, идиот, – отобрал у Мульта палку, на которой не осталось живого места после его мелких зубов, и медленно положил ее себе за спину, чтобы этот придурок не решил, что я с ним играю.

На брошенный вниз взгляд попалась оставленная Софией аптечка. Небольшой белый пластиковый кейс, слегка поцарапанный временем, был попросту забыт в спешке, когда она убегала.

Подцепил его пальцами и положил на колени. Побарабанил ногтями по крышке, поняв, что даже не заметил, как на руке появился новый, чистый бинт, туго, но терпимо стягивающий ладонь.

Примерно так же – туго, но терпимо – стянуло грудную клетку жесткими ремнями… чего? Вины?

Возможно.

Посмотрел в сторону черной двери подъезда, за которой несколько минут назад скрылась тонкая фигурка девушки.

Вдова.

Твою-то мать!

Только таких подружек мне и не хватало.

Снова полоснул взглядом металлическую дверь. Наверное, нужно подняться к ней и извиниться? Хотя, кому нахрен нужны мои извинения? Да и за что мне извиняться? За то, что я не знал и не догадывался?

Или догадывался, но старательно игнорировал.

В любом случае, вряд ли сейчас ей нужен диалог со мной и вообще с кем-либо. Единственное, что меня может ждать после вмешательства на ее территорию – ненависть.

А её у меня и к самому себе более чем достаточно.

***

Пламя спички оставило красный тлеющий след на кончике сигареты.

Пачка за ночь – не предел.

Сколько бы ни пытался уснуть, но выбросить образ трёх бледных полосок на тонком запястье женской руки так и не вышло. Оно как чертово приведение следовало за мной из комнаты в кухню, курило вместе со мной и возвращалось в постель.

Сколько бы ни пытался убедить самого себя в том, что мне не интересно и меня не касаются подробности, как личной жизни другого человека, так и его трагедии, но так и не смог выкинуть ее из головы.

Её образ: глаза цвета теплой карамели с солью слёз и едва заметная улыбка в уголках выразительных губ были словно вдавлены в мой мозг. Даже сейчас.

Шесть утра. Снег за ночь успел укрыть землю небольшим слоем, а на его фоне, подобно тревожной кнопке, горела красная шапка Софии, в которой она обычно выгуливала своего пса. И если до этого дня она делала это долго, с играми и плясками вокруг щенка, то сегодня всё произошло быстро. Пёс, так и не спущенный с поводка, сделал свои дела и почти сразу оказался уволоченным домой.

Если это была попытка избежать встречи со мной, то она удалась.

Аптечка так и осталась лежать на моем подоконнике, красным крестом захлопнутой крышки.