И тогда я ее убила

Фрэнки вскинул в воздух обе руки ладонями ко мне, будто пытаясь остановить.

— Нет, Эмма, пожалуйста! Вряд ли это хорошая идея.

«Слава богу!» — пронеслось в голове.

— Ну, знаешь, — я притворилась, будто задумалась над его словами, — в чем-то она права. Она действительно очень меня поддерживала. Давала уверенность, которая была мне необходима. — Мне показалось, что немного душевной щедрости дела не испортит.

— Это твой роман, Эмма. Остальное не имеет значения.

— Знаю, и, если честно, тоже совсем не в восторге от идеи Беатрис, но она прямо загорелась и во что бы то ни стало хочет выступить. — Я посмотрела на него: — Как, по-твоему, мне себя вести?

— Если оставить без внимания тот факт, что именно я, а не Ханна и не Беатрис, занимаюсь твоей рекламой… — Дельное замечание, подумала я. — … Такое поведение отчаянием попахивает, — наконец ответил Фрэнки.

— Вот и у меня точно такие же мысли, — подхватила я, наблюдая, как быстро наполняется помещение. Кто-то из организаторов помахал мне, чтобы я заняла свое место на сцене. — Если откровенно, Фрэнки, как мне ни жаль такое говорить, но, похоже, Беатрис немного, ну я не знаю, не в себе или вроде того. Кажется, ей хочется как-то примазаться к моему успеху, чтобы с ним ассоциировали и ее.

Теперь вид у Фрэнки стал такой, будто ему по-настоящему неловко.

— Я, конечно, не очень хорошо знаю Беатрис, уж всяко хуже, чем ты, но на нее это совсем не похоже.

Перестаралась. Нужно дать задний ход и действовать осторожно, очень осторожно. Я пожала плечами:

— Может, мне показалось, — и пошла к приготовленному для меня креслу; Фрэнки двинулся за мной. — Но в последнее время она твердит, — скрепя сердце продолжила я, — что без нее, без ее руководства, у меня ничего бы не вышло, и всякое в том же духе.

Кто-то на сцене уже объявлял мое выступление. Фрэнки покачал головой:

— Иди лучше. Я поговорю с Ханной.

Я повернулась, положила руку ему на плечо:

— Пожалуйста, не передавай ей того, что я сейчас тебе сказала. Может, я вообще неправа.

— Не волнуйся, я просто попрошу ее подождать, прежде чем что-нибудь планировать. В любом случае большой спешки нет: Беатрис уезжает до конца следующей недели.

— Куда?

— В Лос-Анджелес. На общеамериканскую конференцию авторов криминальной литературы и триллеров.

И точно, я просто забыла. Значит, мне не удастся увидеть Беатрис до ее возвращения. Может, оно и к лучшему. Может, ей нужно время подумать о том, что она затевает, о возможных последствиях. А потом в сознании что-то сверкнуло. В самом отдаленном уголке мозга начала формироваться крохотная завязь мысли, смутный намек на идею.

Я вышла на сцену, и раздались аплодисменты, которые долго не затихали. Трудно объяснить тем, кто никогда не испытывал подобного, как действует обожание совершенно незнакомых людей, но самое близкое ощущение — будто на тебе Божье благословение.

Наконец организаторам удалось утихомирить аудиторию, и я начала шестые за последние дни публичные чтения.

ГЛАВА 21

В тот день, когда я слетела с катушек, было холодно. Я помню, потому что надела тогда парку с капюшоном, и никто не счел это необычным или подозрительным. Я сделала все, о чем обычно читаешь в романах. Позвонила Беатрис на городской телефон и прослушала двадцать один гудок, после чего вызов автоматически сбросился. Потом я приехала к ее дому и позвонила с мобильника. Снова безрезультатно.

Я вошла через подземную парковку, трижды позвонила в домофон и уже намеревалась набрать код, открывающий входную дверь, от которой наверх вела лестница, когда через эту самую дверь вышла молодая женщина. Она едва взглянула на меня, голова у нее была опущена. На ней было одно из вездесущих темно-синих шерстяных пальто с капюшоном. Когда она придержала для меня дверь, я заметила слегка потрепанную манжету. Я решила, что она вряд ли здесь живет, хотя в руках у нее был мешок с мусором.

На дверях квартиры Беатрис все еще сохранился старомодный звонок: медный кружок с маленькой выпуклой кнопкой в центре. Я нажала на него всего дважды: хотя мне было любопытно, слышен ли другим жильцам его пронзительный звук, я подумала, что не стоит привлекать к себе внимание, и потому ограничилась этим.

Наконец, удовлетворенно убедившись, что дома никого нет, я достала из кармана ключ и открыла дверь.

«До чего же странные звери — дома», — подумала я не в первый раз. Они пронизаны энергетикой своих обитателей, и квартира Беатрис не стала исключением. Раньше я ни разу не бывала тут в одиночестве, и сейчас все ощущалось совершенно иначе. Тишина, в которую я погрузилась, казалась слегка неуютной, определенно негостеприимной, и не только потому, что никто меня сюда не приглашал. Квартира ощущалась более пустой и холодной, чем следовало бы, даже слегка обвиняющей. У меня даже мурашки побежали, так что застревать тут я не собиралась.

Я без проволочек направилась наверх, чтобы заняться тем, ради чего явилась. Мне было совершенно ясно, с чего нужно начать. Я намеревалась выполнить свою задачу настолько быстро, насколько возможно, и сразу же убраться.