И танки наши быстры

В витрине рыбного отдела раскинулось тучное гастрономическое изобилие: лоснящиеся срезы красной копченой семги, золотистого палтуса, розовой форели, тугие тушки скумбрии слабой соли, морские окуни с вытаращенными глазами и копченые угри, разложенные рядком по ранжиру. Горкой росли разнокалиберные баночки и бочонки с икрой. Посредине громоздился балык осетрины горячего копчения, толстый, как слоновья нога.

Молоденькая продавщица с лицом хорошеньким, как у глупой куклы, и макияжем, как у фотомодели, подвинулась к прилавку и улыбнулась американской улыбкой. «Такая в продавщицах долго не засидится», – почему-то мелькнуло в голове у Бурцева.

Он оглядел копченое изобилие на витрине.

– Что это у вас все осетрина да осетрина... – спросил он. – А свежей рыбы нет? Или хотя бы мороженой. Какого-нибудь хека? Или мойвы?

Вопрос почему-то обидел продавщицу.

– Мойвы не бывает. – Она поджала губы и отвернулась.

В другое время Бурцев, может быть, проявил бы характер и показал девчонке, что она стоит за прилавком, чтобы торговать, а не для того, чтобы демонстрировать покупателям, кто из них чего стоит, но сейчас он не стал тратить силы.

Он еще раз оглядел витрину:

– А вот, интересно, животные едят копченую рыбу?

Продавщица фыркнула, и в ее глазах появилось подобие интереса.

– Это смотря какие животные, – ответила она. И помедлив, добавила: – Кошка моя, например, ест.

Ее кошка! Если бы разговор шел о кошке, Бурцев бы не спрашивал. Про кошек он как-нибудь и сам бы сообразил.

«В супермаркете наверняка есть свежая рыба, – прикинул он. – Но переться за три квартала, а там возиться с тележкой, стоять в кассу... Чтобы потом выяснить, что этот гад не всякую рыбу жрет».

– А если не кошка? – спросил Бурцев.

– Не кошка? А кто? – удивилась девушка.

Бурцев вздохнул и посмотрел в окно. Почему-то не хотелось этой жизнерадостной кукле рассказывать про пингвина.

– Скажем, птица...

– Ну, вы, мужчина, даете! – рассмеялась продавщица. – Где ж вы видели, чтобы птица рыбу ела? Птицы семечки едят. Или червяков.

Бурцев поморщился. Червяков! Скажет тоже! И вообще, что за жизнь такая сегодня выдалась!

– Ладно, – сказал он. – Дайте мне пачку крабовых палочек и банку кальмаров в собственном соку. – Бурцев прикинул, что кальмары в собственном соку – это все-таки натуральный продукт. А в крабовых палочках, как известно, от крабов один только запах, а все остальное – треска.

Уже почти выйдя из магазина, Бурцев заметил в глубине недавно открытый отдел – корм для домашних животных. Раньше на этом месте продавали косметику, но, видимо, торговать косметикой оказалось невыгодно.

Бурцев на всякий случай подошел к витрине – вдруг что попадется на глаза. Он принялся изучать ряды разноцветных баночек и коробочек. Банки и коробки были, в основном, всего нескольких типов и различались лишь цветом, каждый тип – с портретом одной и той же самодовольной кошачьей или собачей морды.

– Вам чем-нибудь помочь? – предложила Бурцеву немолодая и приятная на вид продавщица.

Бурцев неопределенно пожал плечами.

– Вы для кого покупаете корм? Для собачки? Или для кошечки? – начала подсказывать продавщица.

Бурцев посмотрел ей в лицо. Интеллигентная такая продавщица... Предупредительная. Возможно даже, с высшим образованием.

– Для пингвина! – сказал он, чтобы с самого начала избежать недомолвок и двусмысленных ситуаций.

Продавщица помрачнела.

– Для кого?! – тихо спросила она.

– Для пингвина! – грубовато повторил Бурцев. – Знаете, животное такое. Сам черный, нос красный и крылышки маленькие. На севере живет.

Женщина покраснела.

– Я, конечно, знаю, кто такие пингвины, – ровным голосом сказала она. – Я просто не расслышала, что вы сказали.

– То-то и оно! Есть у вас что-нибудь для пингвинов?

Женщина задумалась.

– Мы, в основном, продаем корм для кошек и собак. Для пингвинов как-то пока никто не спрашивал... А для собак большой выбор... Для маленьких, больших, для щенков, для пожилых животных...

– Зачем мне для собак, если у меня пингвин? – спросил Бурцев.

– Я понимаю... – Она оглядела свое хозяйство. – Есть корм для волнистых попугайчиков. С повышенным содержанием йода. Попугайчики без йода болеют.

– Очень интересно! – язвительно прокомментировал Бурцев.

– А для пингвина... – Женщина задумалась. – Кстати, пингвин – это не млекопитающее. Пингвин – это птица. И живет он не на Севере, а как раз, наоборот, на юге, в Антарктиде. Относится к хищникам. Так что питается, я думаю, некрупной рыбой.

– Ну, это-то и ежу понятно. А вы что – биолог?

– Да. – Женщина опять покраснела. – Кандидат наук. Что-то подобное Бурцев и предполагал. А где сейчас

биологам, да еще кандидатам наук, работать? Так, чтобы за твою работу деньги платили. А продавать корм для животных – это почти по специальности.

Продавщица, между тем, расстроилась.

– Даже не знаю, что вам и предложить... Честное слово... Если бы хоть канарейка...

– Ясно! – сказал Бурцев. Он заглянул в свой пакет и спросил: – А вот, скажите, кальмары – это рыба? Кальмаров пингвин будет жрать?