И рвется цепь

У него маленькое птичье лицо и черные зализанные назад волосы. Второй коллега – ожиревший от сидячей работы мужик неопределенного возраста. Лицо его напоминает гнилой овощ, выросший в подвале, без солнца. Глаза глубоко посажены, непропорционально мелкие, с бесцветными ресницами. Он предпочитает темные костюмы, от чего его тело визуально становится еще шире. Рубашки, как правило, тоже темные. Галстуков не носит никогда. Подозреваю, что ему они просто не по карману, а покупать дешевые он стесняется. Третий сидит как раз напротив меня. У него борода, о которой – это видно – очень заботится. На вид ему лет сорок. Значит, на самом деле, меньше тридцати пяти. Здесь стареют рано. Бородач отдает предпочтение клетчатым и вельветовым пиджакам в сочетании с джинсами.

Окон в нашем кабинете нет, впрочем, как и во всех остальных. На стенах висят абстрактные картины с устремленными в никуда фигурами и линиями. Стены светлого цвета, от чего у меня постоянно возникает ощущение холода. К тому же коллеги обожают включать кондиционер на восемнадцать градусов, поэтому мне приходится кутаться в теплую толстовку.

Я никогда не разговариваю с коллегами. Это продолжается годами, и все привыкли. Мы можем обсуждать только договоры и правки. Между собой мужики разговаривают, и я вынужден слушать истории про «Ашан», дачу, тещу, рыбалку, детей, какие-то свидания, пьянки, жен, подруг, соседей. Мне рассказать нечего, и я не чувствую потребности чем-то делиться.

Ровно в тринадцать часов я поднимаюсь, блокирую компьютер и иду на офисную кухню обедать. Я никогда не хожу на бизнес-ланч в фантастически дорогую точку общепита, где кормят мусором – жесткими сандвичами с тунцом и авокадо, колой. Я много тренируюсь, и мышцы требуют качественного, обильного и частого питания. Я трапезничаю с бедной частью сотрудников – секретаршами, девушками с ресепшен и обычными менеджерами. Чернью. В чем состоит их работа, я не знаю. Мне кажется, они тоже. Но они очень любят ее обсуждать за приемом пищи. Кухня расположена в самой дальней части офиса, в так называемом бэк-офисе, куда никогда не водят заказчиков или тех, кто приходит на переговоры. Она расположена максимально далеко от переговорных, чтобы гостей не беспокоил запах пищи. Странно, почему люди так стесняются естественных процессов? Еда, испражнения, секс… Это же присуще всем! Почему, попадая в офис, они разыгрывают какую-то странную пьесу, где от человека остается только костюм и папка с бумагами? Вопрос, на который у меня нет ответа. У меня много таких вопросов. Но они меня не мучают. Я просто нахожусь здесь и выполняю то, что мне поручено. За это я получаю деньги, на которые потом могу тренироваться в спортзале и стрелять в тире. Я рад, что у меня есть моя жизнь и она именно такая, какая есть.

На кухне беру из холодильника свой обед, разогреваю. Сегодня я буду есть семгу с рисом и овощами. В воздухе стоит тошнотворный запах сарделек. Трое уже облепили стол. Один их них – системный администратор. В растянутом свитере, с вечно сальными волосами. Должность второго я не знаю. На нем рубашка Lacoste, очевидно, подделка, и джинсы в об-липку. Третий – толстый мужик из отдела логистики. Он носит черную водолазку и джинсы, которые давно пора выбросить. Входит Лидочка. Черт, только не это! Лидочка – наша звезда. Мне кажется, на нее дрочат все мужики в офисе. Думаю, что с одним из них она спит. Но хочет она меня. Или ей просто нравится меня доставать. Лидочка носит юбку-карандаш и блузку, подчеркивающую третий размер груди. Грудь у нее и правда хороша, да и фигура, в общем-то, идеальна – точеная. Стройность ног подчеркивают туфли на высоченном каблуке. У меня в штанах привстает. Не удивительно – уже неделю не было секса.

– Как прошли выходные? – воркует Лидочка, обращаясь ко мне.

– Нормально. Как обычно.

– Что делал?

– Стрелял в субботу, в воскресенье тренировался.

– Ты вообще хоть чем-нибудь еще занимаешься, кроме тира и спортзала? Что, никакой личной жизни?

– Нет.

Она фыркает и, отклячив задок, ставит в микроволновку разогреваться какой-то свой микроланч. Мужики смотрят на меня как на идиота. Они завидуют мне и одновременно недоумевают. Не удивлюсь, что кто-то считает меня пидором. Я начинаю нервничать, так как подозреваю, что у нее еще остались ко мне вопросы. Пытаюсь как-то отстраниться от этой ситуации. Представляю себе идеально ровную плоскость серого цвета, на которой лежат мои отчеты. Мысленно перелистываю их, уже сшитые офисной брошюровочной машинкой. Лидочка становится напротив меня, начинает о чем-то разговаривать с тем, что в рубашке Lacoste. Так, теперь она меня игнорирует. Уже лучше. Я не слышу, о чем они говорят. Сейчас я хочу только одного: чтобы она ушла. Я чувствую, как от ее головы и от голов стоящих рядом распространяется внимание ко мне. Мне это очень тяжело.