Читаем И побольше флагов полностью

Во-вторых, оказаться на стороне закона для Бэзила было внове – и новая эта ситуация его вовсе не радовала. В прошлом полицейские операции у Бэзила ассоциировались лишь с побегом – по крышам либо по тротуару через весь город; он испытал неловкость, услышав, как о подобной операции говорят спокойно, как о чем-то вполне привычном. В-третьих, его беспокоили показания, которые мог дать Амброуз. Хотя последнего и должны были лишить права на открытое судебное разбирательство, его, вероятнее всего, должны были подвергнуть допросам, в ходе которых ему пришлось бы объяснить свою позицию. А участию Бэзила в редактуре «Памятника спартанцу», как он подозревал, лучше было бы остаться забавным анекдотом, которым Бэзил мог повеселить избранных друзей в правильно выбранный для этого момент; видеть же это темой официального или полуофициального расследования ему вовсе не улыбалось.

И, наконец, в-четвертых, долгая история общения с Амброузом выработала у Бэзила некую к нему симпатию. При прочих равных условиях он желал бы Амброузу скорее добра, чем зла.

Вот эти соображения в указанной выше последовательности и тревожили сейчас сознание Бэзила.

Амброуз жил поблизости от Министерства информации, на верхнем этаже расположенного в Блумсбери большого особняка. Квартира его находилась там, где мрамор лестницы сменяется древесиной и где раньше располагались помещения для слуг. Карабканье на этот чердак отвечало стремлению к аскетизму, обуявшему Амброуза в год большого экономического спада. Впрочем, в самой квартире ничто не говорило о нужде либо нехватке средств.

Как и все его окружение, Амброуз тяготел к комфорту и завидному обладанию вещами хорошими и редкими. Среди прочего альбомы и книги по архитектуре, глубокие кресла и такое произведение искусства, как страусиное яйцо работы Бранкузи, а также граммофон с внушительных размеров трубой и целой коллекцией пластинок – все это вкупе с бесчисленным количеством других дорогих сердцу хозяина вещей и составляло убранство гостиной Амброуза. Правда, горячая вода в квартире нагревалась газовой колонкой и, наполняя ванну, то текла тонкой струйкой, а то вдруг, что было крайне неприятно, взрывалась фонтаном, испуская облака удушливого пара. Впрочем, такая распространенная повсеместно особенность, видимо, призвана считаться доказательством хорошего образования обитателей квартиры и их высоколобости. Однако спальня Амброуза вполне компенсировала недостатки и даже опасности его ванной. Прислуживала Амброузу старушка-кокни, временами поддразнивая его тем, что он никак не женится.

Сюда и явился Бэзил уже ночью. То, что он так затянул с визитом, объяснялось причиной чисто эстетической: полковник Плам сумел лишить Бэзила острого удовольствия от посещения Скотленд-Ярда и Министерства внутренних дел, но лишить мелодраматизма ситуацию со всеми ее деталями он был не вправе.

Бэзил стучал и звонил некоторое время, прежде чем его услышали. Амброуз появился в дверях в халате.

– Господи, – сказал он, – ты выпил наверно.

Сказал он так потому, что никто из друзей Бэзила, оставаясь в Лондоне, не мог считать себя в безопасности от его неожиданных ночных визитов.

– Впусти меня. Нельзя терять ни минуты. – Бэзил говорил шепотом. – В любой момент сюда может явиться полиция!

Еще не совсем проснувшийся Амброуз его впустил. Есть люди, которых не пугает слово «полиция». Однако Амброуз к ним не принадлежал. Всю свою жизнь он оставался вне закона, и в памяти его все еще были свежи мюнхенские дни, когда друзья исчезали среди ночи бесследно и безадресно.

– Я вот что тебе принес, – сказал Бэзил. – И еще это. И это. – И он передал Амброузу пасторский воротник, черное священническое облачение и ирландский паспорт. – Ты отец Флэнаган и возвращаешься в Дублин, в университет. Оказавшись в Ирландии, ты избежишь опасности.

– Но я уверен, что поезда сейчас не ходят.

– Поезд будет в восемь часов. Оставаться здесь ты не можешь – схватят. Посиди на Юстонском вокзале в зале ожидания, дождись там поезда. У тебя требник есть?

– Нет, конечно.

– Тогда будешь читать бюллетень о скачках. Надеюсь, у тебя найдется темный костюм.

Примечательно, что торопливая решительность Бэзила вкупе с природной склонностью Амброуза заранее чувствовать себя виноватым привели к тому, что поинтересовался он, в чем его вина, только когда уже переоделся в священника:

– Но что я такого сделал? Почему меня ищут?

– Из-за твоего журнала. Он запрещен. И устроена облава на всех, кто с ним связан.

Дальнейших расспросов не последовало. Амброуз принял известие, как это делает нищий, привыкший к тому, что его постоянно гонят. Такое положение диктовалось статусом Амброуза и было неотъемлемым от его звания человека искусства, полученного им по праву рождения.

– А как ты узнал об этом?

– Услышал в Военном министерстве.

– А что мне со всем этим делать? – растерянно спросил Амброуз. – С квартирой, мебелью, книгами, с миссис Карвер?

– Я вот что тебе скажу. Если хочешь, я перееду сюда и буду смотреть за квартирой до тех пор, пока ты не сможешь вернуться.

Перейти на страницу:

Все книги серии Эксклюзивная классика

Кукушата Мидвича
Кукушата Мидвича

Действие романа происходит в маленькой британской деревушке под названием Мидвич. Это был самый обычный поселок, каких сотни и тысячи, там веками не происходило ровным счетом ничего, но однажды все изменилось. После того, как один осенний день странным образом выпал из жизни Мидвича (все находившиеся в деревне и поблизости от нее этот день просто проспали), все женщины, способные иметь детей, оказались беременными. Появившиеся на свет дети поначалу вроде бы ничем не отличались от обычных, кроме золотых глаз, однако вскоре выяснилось, что они, во-первых, развиваются примерно вдвое быстрее, чем положено, а во-вторых, являются очень сильными телепатами и способны в буквальном смысле управлять действиями других людей. Теперь людям надо было выяснить, кто это такие, каковы их цели и что нужно предпринять в связи со всем этим…© Nog

Джон Уиндем

Фантастика / Научная Фантастика / Социально-философская фантастика

Похожие книги