И один в поле воин

Генрих охотно выполнил просьбу майора. Документы его больше не интересовали. Ничего ценного среди них не было, если не считать невинной, на первый взгляд, бумажки — копии приказа, в котором майору Штенгелю выносилась благодарность за разработку новых мер по охране уже готовой продукции радиоаппаратуры — во время вывоза ее за пределы завода.

— Герр обер-лейтенант, а что делать с форелью, может быть, почистить и зажарить? — спросил Курт, когда Генрих вышел в другую комнату.

— Нет, выпусти обратно в речку, — вдруг весело рассмеялся Гольдринг. Заметив удивленный взгляд Курта, он подмигнул ему и прибавил: — Возможно, эта форель и есть та заколдованная золотая рыбка из сказки, которая так верно послужила рыбаку, выпустившему ее в море.

ГЕНРИХ ДИПЛОМАТ

«Милый друг! Вы спрашиваете, как и что я предпринял для поправки своего здоровья и нашел ли здесь хороших врачей? Очень благодарен вам за внимание, которое я расцениваю как проявление искренней дружбы. К сожалению, не могу порадовать вас хорошей весточкой: чувствую себя плохо. А самое худшее совершенно не имею сейчас времени подумать о себе, ведь…»

Генерал перестал писать, еще раз прочитал написанное и с раздражением захлопнул бювар. Нет, он не может сегодня ответить Гундеру! И не только потому, что нечего сказать, а и потому, что он весь поглощен другими планами. Волнения и неприятности валились и валились на генерала со всех сторон!

Они обрушились на него, как лавина, двинувшаяся с гор. И как лавина рождается из одного крохотного комочка, который, покатившись вниз, по пути увлекает все новые и новые слои снега, так зародышем катастрофы стал для немецкой армии приказ о разоружении итальянцев. Вступив в действие, этот приказ тотчас же оброс массой неприятностей и осложнений. Началось с того, что не все части итальянской армии ему подчинились: одни остались на местах, но отказались сложить оружие, пришлось оцепить казармы и обезоружить солдат силой, другие просто бежали в горы, и так беглецов в районе расположения дивизии оказалось немало — около батальона.

Понимая всю опасность положения, генерал Эверс действовал решительно и оперативно: разоружив итальянцев, он не выпустил их из казарм, а приказал охранять еще более строго, пока не закончится вербовка добровольцев и не будут сформированы новые итальянские части, преданные общему делу. Казалось бы, мера разумная. Но и это привело к неожиданным осложнениям. Увидев пулеметы, дулами обращенные к казармам, где, словно арестованные, содержались итальянские солдаты и офицеры, местное население возмутилось и даже попробовало силой освободить своих соотечественников. Попытки эти, правда, потерпели неудачу, но они могли повториться, а на помощь населению рано или поздно придут партизаны, и тогда…

Глотнув крепкого, уже остывшего чая, генерал Эверс поморщился и сильно нажал на кнопку электрического звонка.

— Горячего, крепкого, с лимоном! — приказал он денщику и, поднявшись с места, прошелся по комнате.

Вот опять немеют ноги, и грудь, как в тисках. Не повезло ему в Кастель ла Фонте! Именно теперь, когда он должен быть в форме, силы начали изменять генералу. Появилась слабость в ногах, раздражительность. Может быть, он злоупотребляет крепким чаем? Надо посоветоваться с врачом. Говорят, главный хирург Матини хорошо разбирается и в нервных болезнях. Но все это потом. Никакие лекарства, никакой режим не помогут ему, пока он не покончит с вербовкой добровольцев и не добьется хотя бы относительного спокойствия в районе расположения дивизии. Эверсу надо сформировать две дивизии добровольцев «Монте-Роза» и «Гранд-Парадиссо». Но пока есть только эти пышные названия, а солдат, как ни горько в этом признаваться, нет. А при создавшихся условиях даже такие плохие вояки, как итальянцы, очень пригодились бы. Все заметнее становится нехватка людских резервов для пополнения обескровленных армий.

Да, солдат фатерланду явно не хватает! Достаточно взглянуть на пополнение, недавно прибывшее к Миллеру. Раньше в войска СС брали только тех, у кого рост был не ниже ста семидесяти двух сантиметров, а теперь прибыли какие-то карлики — сто шестьдесят пять сантиметров. Это грань, ниже которой катиться некуда. Да разве дело только в росте? А возраст? Новые мобилизации приводят в армию все больше и больше желторотых юнцов, которых даже юношами не назовешь или престарелых белобилетников, у которых зачастую есть уже внуки. Попробуй повоюй с такими солдатами, когда все их мысли дома, с теми, кого они покинули. Здесь уже нечего рассчитывать на положенные перед атаками порции шнапса, которые раньше бросали людей под пулеметный огонь. Быстро проглотив свою порцию, такой солдат начнет молиться богу и креститься, прежде чем высунуть голову из окопа.

А тем временем колоссальный Восточный фронт перемалывает все новые и новые немецкие дивизии, требует свежих пополнений.